Терять себя было привычно. Плавиться под чужими руками тоже.

Забил в голове тревожный колокол, напоминая о неправильности, о ненужности происходящего. О Раза.

Вэл не слушала внутренний голос, не понимала поднимающегося внутри непонятного, неудобного чувства.

И остановилась только тогда, когда представила боль, которая настигнет Шейна в тот самый момент, когда он не просто примет известное знание, что выбор давно сделан, а увидит все своими глазами.

Вэл провела языком по нежным губам, прижалась сильнее, желая прикосновений, желая ощущать влажное тепло чужого рта, а потом отодвинулась, пряча взгляд за завесой волос.

Шейн, казалось, не удивился. Он молчал, сипло дыша, только тяжело вздымалась его грудь.

С трудом пряча неуместную улыбку, Вэл подняла голову. И не сдержалась, горькой усмешкой окрашивая губы, встречая взгляд — понимающий без слов, задумчивый, смотрящий насквозь, видящий сокровенное. Пелена вдруг упала, и уставшие синие глаза посмотрели иначе — по-взрослому, с мягкой нежностью, плещущейся в границах преданности и заботы.

Шейн принял свою роль, смиряясь. Или уже давно смирился, а теперь лишь признал смирение перед самим собой и сидящей рядом Вэл.

Вэл не знала, что истинно. Не знала, имеет ли это вообще хоть какое-то значение.

Но больше не сомневалась в самом главном — в том, что поступила как должно, завязав на запястье волка тонкий кожаный шнурок.

Знак, который останется сокрытым от всех. Нечто их общее, несущее в себе былую боль и настоящее прощение. Принадлежащее только им и никому более. Навсегда. Или до тех пор, пока им обоим это нужно.

Ладонь Шейна накрыла ее пальцы, нежно поглаживая.

— Вэл, я должен кое-что тебе сказать. Я соврал Дэни, — тихо проговорил Шейн, сжимая губы. Он помолчал, напряженно покачивая головой, выдохнул и продолжил, смотря в сторону: — Я знал, что Кара погибнет, и ничего не сделал, чтобы предотвратить его смерть. Я не участвовал во всем этом, но я знал. И я должен признаться тебе… — блеснули из-под густых ресниц серьезные глаза, когда Шейн посмотрел в ее лицо, — меня не волнует, будет жить Раза или нет. Мне действительно нравилось смотреть, каким слабым он был под солью. И убей его Амия, я не сожалел бы об этом ни одной минуты.

Вэл долго молчала, затем медленно втянула воздух сквозь стиснутые зубы и скривила рот от укола острой боли, вонзившейся слишком глубоко.

Она выдохнула, протягивая руку, и сжала неподвижное запястье, ощущая кожей тонкий подвяз, обвивающий руку. Стиснула пальцы, сознательно делая больно.

— Ты выбрал меня. Дэни права, Шейн? — Голос звучал жестко, с непоколебимой, нескрываемой силой.

Шейн сузил глаза, словно вглядываясь во что-то в лице девушки.

— Да, — после небольшой заминки, почти незаметного, мгновенно скрытого удивления ответил он ровным голосом.

— Ты последуешь за мной? — продолжила Вэл почти небрежно, но требовательно.

— Да, — понизив голос, отозвался волк, смотря в потемневшие от черной силы глаза Вэл.

Взгляд ее скользнул по длинным мягким прядям, по линии подбородка, поднялся выше, очерчивая линию губ.

Вэл распрямила плечи, будто случайно провела кончиками пальцев вверх по рукаву Шейна от запястья до локтя. Дрогнула под ее ладонью рука мужчины.

— Тогда никому и никогда не следует знать об остальном, — проговорила она твердо, медленно поднимая глаза, рассматривая бурю в серо-синей глубине лихорадочно блестящих радужек.

ГЛАВА 18

Проснулась Вэл рано. Она открыла глаза и некоторое время просто лежала, разглядывая лучи холодного зимнего солнца, проникающие сквозь плотные занавеси. Уставшее тело ломило, плечи ныли, пробуждение давалось с трудом.

Вэл подняла руку, потерла веки и посмотрела на ладонь, пропуская лучи солнца сквозь пальцы.

Тишина — и движение сбоку, на границе зрения. Она запоздало дернулась, поворачивая голову.