А потому оставалось только сжимать кулаки, глотая собственную ярость.

— Боюсь? Кого? Тебя? — Язвительный смех окрасил губы. — Я могу все руки в кровь разбить о твою морду, а ты не посмеешь меня тронуть. Думаешь, я не знаю тебя, великий наместник? — Вэл ранила словами, изо всех сил стараясь сделать больнее. — Ты лучше сдохнешь, чем вновь изобьешь меня. Знаешь, ты хуже, чем волк. Ты будешь ползать передо мной на брюхе и облизывать мне ноги, если я этого пожелаю. Слышишь, шавка? Я — твоя хозяйка!

Взгляд черных глаз полоснул, как бритвой, бледные губы искривились в злой ухмылке.

Раза повел плечами, стаскивая кожаный плащ. Зашуршав, как змея, он упал на песчаный пол.

— Хочешь шавку — ты ее получишь, — очень спокойно произнес Раза. Так спокойно, что угроза, скрытая в словах, показалась острее наточенной стали.

Вэл замерла. Тревожный звоночек, забивший где-то на границе сознания, превратился в отчетливый громкий звон.

Злость остывала под взглядом Раза, как под порывами ледяного ветра. Сердце било по ребрам, давило изнутри, точно намереваясь выпрыгнуть, скрыться, исчезнуть. Умолкнуть.

— Серьезно? И что — превратишься и порвешь меня на части, псина? — наблюдая, как Раза наклоняется и уверенным движением расстегивает пряжку на коротких сапогах, поинтересовалась Вэл.

Она натянула на лицо улыбку, скрывая под ней остатки злости, питающей ее силы; цеплялась за нее, чувствуя, как густая смоль растворяется между пальцев, стекая вниз, превращаясь в ничто.

Холодок пробежал по спине, когда Вэл постепенно, но неотвратимо приняла то, что вновь проигрывает своему собственному черноволосому демону.

Раза ответил не сразу. Он молча стянул через голову рубашку, отбрасывая ее в сторону, распрямил плечи и только потом произнес:

— Нет. Обращусь и трахну тебя, как ты давно заслуживаешь.

Слова ударили почти физически.

Вэл приоткрыла рот, стараясь втянуть воздух, и не смогла. Она беззвучно зашевелила губами, не в силах выдавить ни звука.

Посмотрела в лицо приближающегося к ней мужчины, на ходу справляющегося с тяжелой пряжкой ремня, и отстранение увидела, как тени играют на широкой обнаженной груди, скользят в падающих на шею прямых волосах.

Один невыносимо сильный удар сердца — и Раза остановился.

Рядом, так близко, что тяжелое дыхание колыхнуло воздух у самой щеки. Вэл подняла глаза, смотря в самую черную, поглощающую глубину.

И вдруг почувствовала себя пустой.

Злость испарилась, сгорев в собственном пламени, как глупая бабочка. И не осталось ровным счетом ничего.

Вэл глубоко вздохнула, смиряясь со всем, что еще недавно грозило опрокинуть ее в самую бездну. Тонкая струйка страха ледяным мазком коснулась спины.

Нет, хватит. Между ними так больше не будет. Зверь не возьмет ее силой.

Потому что здесь, в перевернутом, ненормальном мире стоящий напротив мужчина необходим ей. Чтобы выжить.

Чтобы просто жить.

Вэл потянулась вперед лицом к шее Раза, подняла руку, мимоходом коснувшись черных прядей. Она почувствовала мягкость волос, легким движением провела кончиками пальцев по виску, прочерчивая линию по скуле, и улыбнулась, чувствуя теплые губы, поймавшие поцелуем ее пальцы.

Вэл наклонила голову, ласково дотронулась до выступающей ключицы и прикрыла веки, пряча тихую улыбку, ощущая ответную дрожь в сильном теле.

Ни вдоха не сделала, замерла, почти прижимаясь к голой груди Раза, — почти, — оставив между ними едва заметное расстояние. Почувствовала жар горячего тела, втянула его через приоткрытые губы, ощущая на языке знакомый вкус.

Слишком хорошо. Хорошо настолько, что хотелось обхватить руками, прижаться щекой к широкой груди, почувствовать почти забытое ощущение надежности и заботы.

Почему и, главное, — когда? — ее спаситель стал ее палачом? Как они оба допустили это?

Как она позволила себе отпустить преданного ей черного зверя?