Крылья феникса - Ирина Матлак (2021)

Ответить я бы не смогла при всем желании. Хотя бы потому, что сама задавалась тем же вопросом и была откровенно потрясена. Я совершенно не понимала, как такое возможно, что со мной происходит и что со всем этим делать. А Кайл Снэш, подливая масло в огонь моего внутреннего напряжения, продолжал испепелять меня тяжелым взглядом.

— Я не знаю, — ответила чистую правду. — Мне…

— Не знаешь? — не дослушав, перебил он. — Или смеешь мне врать? У маленькой мышки есть большие секреты… По крайней мере, теперь понятно, почему ты привлекла к себе внимание Нора.

Если бы существовала шкала, определяющая уровень подавляющей силы, Кайл Снэш добрался бы до самой ее верхушки. Не знаю, как бы повел себя кто-нибудь другой на моем месте, — возможно, трясся бы от страха, пытался оправдываться или доказывал, что действительно ничего не знает. Мне тоже хотелось делать и первое, и второе, и третье, но я заставила себя собраться.

Это было трудно. Очень трудно. Но, вновь посмотрев ему в глаза, я выдержала адресованный мне взгляд. И внутреннюю дрожь подавила, и оправдываться не стала, потому что тем, кто оправдывается, никогда не верят. А граница между попытками доказать свою невиновность и оправданиями, как правило, очень тонка.

Повисшее между нами молчание было тягостным. И инородным на фоне окружающей, подсвеченной бликами пламени суеты. Спустя некоторое время глаза феникса как-то странно блеснули, и не успела я сообразить, что это значит, как нас окутал яркий, но холодный свет.

Уже сбилась со счета, в который раз за этот день совершала такой переход. Кажется, еще немного — и начну к этому привыкать.

Далеко Кайл нас не перенес. Мы очутились в соседнем квартале, где к этому времени уже полностью потушили огонь и улица утопала в остатках серого дыма. Как когда-то в коридоре, я оказалась стоящей спиной к стене одного из уцелевших зданий — цирюльни, кажется, а феникс вновь нависал надо мной, окруженный ореолом холодного света.

У меня не было времени, чтобы сообразить, что он собирается сделать. Но как только холодный свет сгустился вокруг меня, как только стал проникать под кожу, впитываться в кровь, стремясь добраться до самого сердца, — поняла. Не разумом — скорее таким обострившимся сегодня шестым чувством.

Кайл Снэш хотел увидеть мои искры. Не спрашивая разрешения, без моего согласия, что в высших кругах являлось недопустимым. Но я ведь не из высших кругов — с какой стати ему заботиться о чувствах какой-то «мышки»?

Я не хотела, чтобы он видел мои искры. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Не хотела, чтобы его свет прикасался к ним, изучал, обволакивал своим чужеродным холодом. И я непроизвольно сосредоточилась на этом желании, хотя сознавала, что противостоять фениксу все равно не смогу. Ни убежать от него, ни спрятаться, ни оградиться. И руку из его руки тоже не выдерну, слишком крепка его хватка — наверное, синяк останется…

Я все еще смотрела в сияющие золотые глаза, поэтому и не пропустила внезапно произошедшую в них перемену. В какой-то момент в них отразилось отчетливое удивление, как если бы он столкнулся с чем-то очень странным.

— Какого риаха… — нахмурившись, негромко произнес Кайл Снэш.

А в следующее мгновение наполняющий меня холодный свет усилился. Ускорился, быстрее побежал по венам, подобрался к самому сердцу и… остановился, так и не пробравшись внутрь. Уже неоднократно испытав те ощущения, когда кто-то прикасается к искрам, я помнила их очень хорошо. Сейчас этих ощущений не было. Как будто феникс остановился в шаге от моих искр, почему-то не дойдя до конца.

— Чем дальше, тем интереснее, — задумчиво добавил он, склонившись ближе к моему лицу.

Порыв вжаться в стену сдержать не удалось. Мне хотелось впечататься в нее, раствориться, пройти насквозь, оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда, оставшись в долгожданном одиночестве.

Следующее, что сказал феникс, удивило уже меня:

— Поцелуй меня.