Основной компонент - Александр Пономарев (2021)

– В тот раз фюрер совершил большую ошибку, назначив Шпеера куратором проекта. Совершенно случайно я узнал о его сговоре с профессором Кригером: они хотели устроить вооруженный переворот, используя моих вервольфов для свержения фюрера. К счастью, я вовремя вскрыл этот гнойник и уничтожил заразу еще до того, как она причинила непоправимый вред Германии.

Шелленберг коротко кашлянул в кулак.

– Зачем вы мне это говорите, барон? Такими делами занимается гестапо. Это хлеб Мюллера, и я не собираюсь отбирать у него лакомый кусок. Вы обратились не по адресу. – Бригадефюрер усмехнулся и похлопал ладонью по столу: – Здесь располагается служба внешней разведки, а вам надо в бывшую школу декоративных и прикладных искусств на Принц-Альбрехт-штрассе, восемь. Это на другом конце города.

– Я прекрасно знаю, где находится гестапо, бригадефюрер. И, поверьте, при других обстоятельствах, несомненно, обратился бы к Мюллеру, но сейчас это дело касается вас больше, чем шефа четвертого управления.

Шелленберг изобразил на лице удивление и спросил с усмешкой:

– Да что вы говорите? И почему это заговор против фюрера касается меня больше, чем старины Мюллера?

– Вы верите в мистику?

Бригадефюрер с полминуты сканировал меня взглядом, а потом медленно заговорил, словно взвешивая каждое слово:

– Допустим, я верю в вещи, которые на данном этапе развития науки не поддаются объяснению. Но какое отношение это имеет к делу?

Я поддернул рукав кителя, чтобы браслет на моей руке был виден ему.

– Эта вещь и руна на ней вам о чем-нибудь говорят?

Шелленберг подался вперед, его глаза сузились и, словно лазерные целеуказатели, уставились на череп посередине украшения. Через секунду он вернулся в прежнее положение.

– Обыкновенный браслет с черепами. И это не руна, а древнескандинавский магический символ «валькнут». Одни называют его узлом падших, другие – узлом избранных. Не вижу в этом ничего необычного.

Какой «валькнут»? На черепе был «зонненрад», чуть не ляпнул я и глянул на браслет. Посреди лба действительно красовались три взаимно переплетенных равносторонних треугольника вместо кривоколенной свастики. Я вдруг отчетливо вспомнил исчезнувшую на моих глазах запись в дневнике барона, посмотрел на собеседника круглыми глазами и, глотая окончания слов, торопливо сказал:

– Бригадефюрер! Надо спешить, времени почти не осталось! – Я постучал пальцем по браслету: – Еще утром на черепе был «зонненрад», а теперь вместо него появились эти треугольники. Послезавтра, если вы мне не поможете, свершится неповторимое!

– Что вы подразумеваете под этим, барон?

– Конец света! Дайте мне десять минут, и вы все поймете!

Начальник шестого управления вяло шевельнул рукой, поставил локоть на стол и обхватил пальцами подбородок.

Я рассказал ему все: от атаки на фабрику до разбитой о голову оберфюрера бутылки. Не забыл упомянуть и о том, как на руке Сванхильды появился браслет. Сказал и о Марике, правда, ей в моем повествовании была отведена особая роль: будто бы только с ее помощью я смогу найти портал под Сталинградом, через который Шпеер и сотоварищи хотят привести демона в этот мир.

– Теперь вы понимаете, насколько это серьезно и что мне без вашей помощи не обойтись? – закончил я и перевел дух.

Шелленберг встал из-за стола и, сцепив руки за спиной, несколько раз прошелся по кабинету. Подошел к окну и посмотрел в него, плавно перекатываясь с пятки на носок.

– А почему вы думаете, что я вам поверю? – тихо спросил он, не поворачивая головы.

– Хотя бы потому, что вы с этого августа, по поручению Гиммлера, зондируете политические возможности сепаратного мира с Западом. Если с фюрером что-то случится до того, как вы договоритесь, вам вряд ли удастся уцелеть при последующей дележке власти. Канарис и Мюллер сожрут вас, бригадефюрер.