Бездушная - Гейл Кэрригер (2009)

Волк поднялся с пола и отряхнулся, как мокрый пес. Шерсть у него была длинная, блестящая, шелковистая и какого-то переменчивого цвета — точнее в темной комнате не определишь. Он снова припал к земле для атаки, мощные мышцы подрагивали, слюна серебристым ручейком стекала из пасти сбоку.

Зверь стремительно метнулся вперед, но вдруг изогнулся в воздухе и, не успев напасть, дернулся назад посреди прыжка.

Сейчас он легко мог бы ее убить. Алексия нимало не сомневалась, что его клыки метили прямиком ей в яремную вену. То, что в первый раз удалось уклониться, было чистой воды удачей. Она совершенно не была подготовлена, даже чтобы противостоять обычному волку, что уж там говорить о сверхъестественном. Да, конечно, ей нравилось много и далеко ходить, а еще она была отменной наездницей и охотницей, но никто и никогда даже по ошибке не назвал бы мисс Таработти спортивной барышней.

Огромный зверь в явном замешательстве кружил по камере, мечась от стенки к стенке и принюхиваясь. Потом он с явным разочарованием коротко и странно заскулил и медленно попятился прочь от Алексии, мотая мохнатой башкой, в которой явно что-то не сходилось. Его желтые глаза слабо светились в темноте камеры, и Алексии показалось, что она видит в них скорее беспокойство, чем голод.

Мисс Таработти несколько минут с изумлением наблюдала за внутренней борьбой расхаживавшего взад-вперед оборотня. Однако передышка оказалась недолгой. Вскоре стало ясно: что бы ни сдерживало зверя, инстинкт велит ему нападать. Из приоткрывшейся пасти вырвалось кровожадное рычание, и оборотень подобрался для прыжка.

На этот раз Алексия была совершенно уверена, что ей не спастись. Никогда прежде она не видела столько острых зубов сразу.

Оборотень атаковал.

Теперь мисс Таработти могла лучше разглядеть его, потому что глаза окончательно приспособились к темноте. Но ее мозг все равно воспринимал увиденное как огромный мохнатый сгусток ярости, одержимый жаждой убийства и рвущийся к ее горлу. Ей отчаянно хотелось сбежать, но бежать было некуда.

Все же не теряя головы, Алексия шагнула к нападавшему чудищу и чуть в сторону. Одновременно она изогнулась, насколько позволял корсет, и толкнула зверя куда-то в область ребер, нарушив траекторию его прыжка. Волк был крупным, но и Алексия Таработти тоже не была пушинкой, и поэтому ей удалось это сделать. Они вместе упали на пол, превратившись в клубок юбок, завязок турнюра, шерсти и клыков.

Алексия обвила громадное, покрытое мехом тело руками и ногами (насколько позволяли нижнее белье и корсет), и прижалась к нему чем сумела так крепко, как это вообще возможно для человека.

И с громадным облегчением почувствовала, как шерсть под ее пальцами исчезает, а кости изменяются. Звуки, с которыми деформировались мышцы, сухожилия и хрящи, были поистине ужасными, словно она вцепилась в корову, которую забивают, но ощущения оказались и того хуже. Наверняка воспоминания о мехе, который словно смывало со всех мест, где к оборотню прижималось ее тело, и костях, что менялись под воздействием ее плоти, будут месяцами преследовать Алексию. Но все наконец закончилось, и теперь то, к чему она так прижималась, на ощупь казалось теплой человечьей кожей и твердыми, хорошо развитыми мышцами.

Мисс Таработти сделала долгий, глубокий, прерывистый вдох и по одному только запаху без малейшего сомнения поняла, за кого она так цеплялась, — ведь это был аромат бескрайних, поросших травой просторов и ночного воздуха. От облегчения ее ладони сами собой принялись гладить кожу, которой они касались. И тут, конечно, она осознала кое-что еще.

— Позвольте, лорд Маккон, вы же совершенно голый! — сказала Алексия.

Без всякой причины ее особенно потрясло это последнее в длинной позорной череде унижение, которое пришлось испытать за нынешний полный страданий, мучительный вечер.