Город (сборник) - Клиффорд Саймак

– И неизвестно зачем, – произнес генерал. – Мы их не трогали, даже не направлялись в их сторону. Могли пролететь мимо и вовсе их не заметить. Кто мы такие, они и понятия не имели. Выходит, им было все равно кто. Ни с того ни с сего выскочили из пустоты и навалились на нас. И то же самое случалось с каждым, кто попадался им на дороге. Они нападают на любого встречного. Просто нет такого дня, когда бы они с кем-нибудь не воевали – а то и с двумя-тремя противниками одновременно.

– У них комплекс самозащиты, – предположил доктор. – Ждут, чтобы их оставили в покое. Добиваются одного – отвадить других от планет, которые они облюбовали для себя. Вы же правильно сказали – они могли и перебить нас всех до последнего.

– А может, они очень обидчивы. Не забывайте, мы тоже раз-другой потрепали их – не так сокрушительно, как они нас, но все-таки ощутимо. Держу пари, они нападут на нас снова, как только выдастся случай, – генерал перевел дыхание. – В следующий раз они не должны застать нас врасплох. В следующий раз они могут и не остановиться на полпути. Мы обязаны одолеть их.

«Нелегкая это задача, – добавил он про себя, – воевать с противником, о котором почти ничего не известно. Против оружия, о котором не знаешь абсолютно ничего».

В теориях, правда, недостатка не ощущалось. Но даже лучшие из них были, в сущности, не теории, а лишь более или менее обоснованные догадки.

Оружие пятнашников могло действовать во времени, отбрасывая свои жертвы вспять, в первозданный хаос. Или переносить их в другое измерение. Или обрушивать атомы внутрь себя, превращая космические корабли в пылинки – самые чудовищно тяжелые пылинки, когда-либо существовавшие во Вселенной.

Достоверно было одно: корабли не аннигилировали, никто не наблюдал ни вспышки, ни жара. Корабли просто исчезали, мгновенно и без следа.

– Беспокоит меня еще и другая странность, – заметил доктор. – Сколько рас пострадало от пятнашников до того, как они наткнулись на нас! Но когда мы попытались связаться с пострадавшими, получить хоть какую-то поддержку, никто не стал с нами разговаривать. Ответить и то не пожелали.

– Это новый для нас сектор пространства, – сказал генерал. – Мы здесь пока еще чужие.

– По логике вещей, – возразил доктор, – пострадавшие должны бы ухватиться за возможность расквитаться с пятнашниками.

– Нечего рассчитывать на союзников. Мы отвечаем за себя сами. Нам самим и выпутываться.

Генерал наклонился, чтобы выйти из палатки.

– Персонал, – заверил доктор, – приступит к делу тотчас же, как прибудут пациенты. Предварительное заключение будет подготовлено в течение часа, если только от людей хоть что-нибудь осталось.

– Прекрасно, – произнес генерал и, пригнувшись, выбрался наружу.

Ситуация была скверная, неопределенная до ужаса – если бы не умение владеть собой, впору было бы закричать от страха.

Да, кто-то из пленных землян, возможно, расскажет что-то полезное – но ведь их слова нельзя принять на веру, как нельзя принять на веру то, что рассказал пленный пятнашник. «На сей раз, – сказал себе генерал, – команде психологов, хочешь не хочешь, придется превзойти себя».

Задумано было ловко, спору нет: устроить пленному пятнашнику космический вояж и с гордостью показать ему вереницу голых, ни на что не годных планет, словно они – жемчужины в короне Галактической федерации.

Ловко – если бы пятнашники были людьми. Никто из людей не затеял бы свары, не то что войны, из-за планеток, какие были показаны.

Но пятнашники людьми не были. И бог весть какие планеты придутся им по вкусу.

А еще оставался риск, что эти никчемные планетки внушат пленному мысль, будто Земля окажется легкой добычей.

«Нет, эту головоломку не распутать», – решил генерал. Вся ситуация противоестественна в самой своей основе. Каковы бы ни были различия между цивилизациями землян и пятнашников, ситуация противоестественна все равно.