Город (сборник) - Клиффорд Саймак

– А сейчас вы вполне здоровы?

– Будто и не болел никогда. Но разум мой со дня катастрофы стал иным. Словно у меня появились новые органы чувств. Я теперь вижу и воспринимаю вещи, казалось бы, совершенно немыслимые…

– Галлюцинации?

– Да нет. Уверен, это не галлюцинации. Я вижу прошлое.

– Как это понимать – видите прошлое?

– Позвольте, я попробую объяснить, – сказал Дэниельс, – с чего все началось. Три года назад я купил заброшенную ферму в юго-западной части Висконсина. Выбрал место, где можно укрыться, спрятаться от людей. С тех пор как не стало жены и дочери, я испытывал отвращение ко всем на свете. Первую острую боль потери я пережил, но мне нужна была нора, чтобы зализать свои раны. Не думайте, что я себя оправдываю, – просто стараюсь объективно разобраться, почему я поступил так, а не иначе, почему купил ферму.

– Да, я понимаю вас, – откликнулся Торн. – Хоть и не убежден, что прятаться – наилучший выход из положения.

– Может, и нет, но тогда мне казалось, что это выход. И случилось то, на что я надеялся. Я влюбился в окрестные края. Эта часть Висконсина – древняя суша. Море не подступало сюда четыреста миллионов лет. И ледники в плейстоцене почему-то сюда тоже не добрались. Что-то изменялось, конечно, но только в результате выветривания. Весь район не знал ни смещения пластов, ни резких эрозионных процессов – никаких катаклизмов…

– Мистер Дэниельс, – произнес Торн раздраженно, – я что-то не совсем понимаю, в какой мере это касается…

– Прошу прощения. Я как раз и пытаюсь подвести разговор к тому, с чем пришел к вам. Начиналось все не сразу, а постепенно, и я, признаться, думал, что сошел с ума, что мне мерещится, что мозг поврежден сильнее, чем предполагали, и я в конце концов рехнулся. Понимаете, я много ходил пешком по холмам. Местность там дикая, изрезанная и красивая, будто нарочно для этого созданная. Устанешь от ходьбы – тогда ночью удается заснуть. Но по временам холмы менялись. Сперва чуть-чуть. Потом больше и больше – и наконец на их месте стали появляться пейзажи, каких я никогда не видел, каких никто никогда не видел.

Торн нахмурился:

– Вы хотите уверить меня, что пейзажи становились такими, как были в прошлом?

Дэниельс кивнул:

– Необычная растительность, странной формы деревья. В более ранние эпохи, разумеется, никакой травы. Подлесок – папоротники и стелющиеся хвощи. Странные животные, странные твари в небе. Саблезубые тигры и мастодонты, птерозавры, пещерные носороги…

– Все одновременно? – не стерпев, перебил Торн. – Все вперемешку?

– Ничего подобного. Все, что я вижу, каждый раз относится к строго определенному периоду. Никаких несоответствий. Сперва я этого не знал, но когда мне удалось убедить себя, что мои видения – не бред, я выписал нужные книги и проштудировал их. Конечно, мне никогда не стать специалистом – ни геологом, ни палеонтологом, – но я нахватался достаточно, чтобы отличать один период от другого и до какой-то степени разбираться в том, что я вижу.

Торн вынул трубку изо рта и водрузил на пепельницу. Провел тяжелой рукой по взъерошенным волосам.

– Это невероятно, – сказал он. – Такого просто не может быть. Вы говорите, эти явления начинались у вас постепенно?

– Вначале я видел все как в тумане – прошлое, смутным контуром наложенное на настоящее. Потом настоящее потихоньку бледнело, а прошлое проступало отчетливее и резче. Теперь не так. Иногда настоящее, прежде чем уступить место прошлому, словно бы мигнет раз-другой, но по большей части перемена внезапна, как молния. Настоящее вдруг исчезает, и я попадаю в прошлое. Прошлое окружает меня со всех сторон. От настоящего не остается и следа.

– Но ведь на самом-то деле вы не можете перенестись в прошлое? Я подразумеваю – физически…