Хохот неудержимо переходит в истерику, причем хуже всего приходится приятелю Ржевского, Ветлицкому. Тому приходится, перебарывая смех, исправно переводить анекдот на английский. Впрочем, в отличие от остальных, он слышал этот анекдот уже во второй раз. Но тихая, елейная фраза Балка «и тут пришел поручик Ржевский и все опошлил» добивает и его. Ничего толком не понимающий голубоглазый американский корреспондент, смущенно улыбаясь, оглядывается по сторонам, на этих загадочных, но душевных русских.

Вчера прибывший со свежим пополнением из Артура ротмистр Водяга, отсмеявшись, прошептал на ухо стоящему рядом старожилу, штабс-капитану Соловьеву:

– А откуда у вас взялся этот корреспондент? В штабе Стесселя о нем ничего толком не известно. Вдруг из ниоткуда взялся прямо у вас в окопах, сразу в Дальнем, в Артуре вообще не был. Он что, от японцев сам пришел? А вдруг он шпион?

– Ну, от японцев он далеко не сам пришел, его лейтенант Балк привел, недели три тому из последнего рейда с охотниками в их тыл, к заливу Хунуэза. Вон, кстати, ординарец Балка, Бурнос, у него можете расспросить, он там тоже был.

– И что, этот морской лейтенант часто сам бегает в тыл к японцам? – после истории с подрывом «Фусо», когда лейтенант Балк сознательно ввел в заблуждение генерала Стесселя с его офицерами, чтобы исключить возможность утечки информации к японцам, его в штабе Квантунского УРа активно недолюбливали. К этому штабу, кстати, и был приписан Водяга, посланный Фоком для инспекции оборонительных позиций…

– Еще как! В тот раз он с отрядом всего лишь из десяти казаков и пластунов подорвал и пустил под откос три вагона с боеприпасами, – начал было увлеченно рассказывать Соловьев, но был перебит.

– Что? Под какой еще откос? Неужели японцы захватили наши паровозы и наладили железнодорожные перевозки? Почему об этом сразу не доложили в штаб?! Это же в корне меняет картину транспортных возможностей неприятеля!

– Да не волнуйтесь так, – оглянулся на крик главный герой рассказа, – никаких паровозов у японцев нет. У них было с дюжину вагонов, теперь осталось на три меньше. А вместо паровозов они кули использовали, все же пара сотен китайцев с быками может тащить по рельсам три вагона гораздо быстрее, чем тот же груз на себе и повозках. Выловленные из трюмов затопленных судов снаряды им надо было доставить к батареям как можно быстрее. Я на полотне дороги заложил пуд динамита, с электроподрывом. Итог: от сотни китайцев, двух дюжин быков и японской полуроты охраны остались только копыта и пара дюжин убежавших глухих человек. Там уже не разобрать было, кто из них китаец, а кто японец. Одежду на них взрывом поободрало, а так… что те желтые, что другие. От вагонов так вообще только колесные пары куда-то укатились, остальное в пыль… А вы к чему интересуетесь, ротмистр?

– Да не понимаю я, господин лейтенант, как вы сподобились найти в японском тылу английского корреспондента.

– Ну, положим, не английского, того я бы скорее самолично пристрелил, чем к нам потащил, а американского. Просто, когда мы в себя пришли после взрыва, а я сам не полагал, что так рванет, слишком близко мы залегли, кто же знал что во всех трех вагонах снаряды? Так вот… Когда жахнуло, все нормальные люди тикали от места взрыва. Если были в состоянии, конечно. А один ненормальный устанавливал камеру, чтобы сфотографировать воронку на насыпи. Вон, Бурноса видите, ну тот, что на полголовы выше остальных и на полпуза толще? Так он его едва не пристрелил, думал «англичанка кулямет ставит, шоб нас стрелить», уже прицелился. Я смотрю – точно, европеец, да еще и с фотокамерой. Думаю, хоть представиться надо, а то и предупредить, чтоб в будущем не шастал, где не попадя. Но кто, вы думаете, это был? Это же Джек Лондон!

Услышав свое имя, американец обернулся к говорившему и приветливо помахал рукой, улыбаясь во все свои 32 белоснежных зуба.

– А кто он такой, этот Джек Лондон? – настороженно спросил Водяга.