В августе сорок первого - Влад Тарханов

То, что происходило во Львове можно было смело назвать словом «исход». Еще первого числа по городу поползли слухи, что где-то неподалеку обнаружена чума, что город будет на карантине, что НКВД и армия полностью блокировали Львов, что ожидаются еврейские погромы, потому что «жиды во всем виноваты». Ночью второго числа началась тотальная зачистка города. Смешанные отряды из армейцев и чекистов перекрывали район города за районом. В перекрытом секторе начинались поквартирные обходы, в каждую квартиру и в любое подозрительное место заглядывали решительно настроенные бойцы, открывающие огонь даже при намеке на сопротивление. За ночь было уничтожено четыреста восемнадцать слишком нервных активистов ОУН, кроме бандитов разной национальности и некоторого количества непонятных вооруженных личностей, которых еще надо было опознать и классифицировать, что это за враг попал в сети. Жителей Львова выводили из домов и грузили в автобусы и грузовые машины, оборудованные скамьями для перевозки людей и брезентовыми тентами. Разрешалось с собой взять только деньги, документы и минимум одежды. Людей вывозили в огромные лагеря, огороженные колючей проволокой, которые располагались по берегам Днестра, на границе с Житомирской областью. Там им делались прививки, и все проходили строгий шестидневный карантин, после чего направлялись дальше, вглубь СССР. Фильтровали в первую очередь тех, кто имел отношение к ОУН и УПА, а значительная часть из них еще не участвовала ни в чем, была равнодушна ко всему или только сочувствовала оуновцам, и предъявить им было нечего. Их никто не расстреливал и не осуждал. Но отметку в их делах НКВД делало, а это уже имело прямое отношение к их дальнейшей судьбе. Тех, кого зачистили на месте, можно было разделить на две категории: те, кто оказался с оружием в руках и оказал сопротивление властям и те, кто проходил по первому списку — убежденные враги, которые играли серьезную роль в ОУН-УПА и «прославились» военными преступлениями. Был еще и второй список — это серьезные деятели ОУН, которых можно было перевербовать. Их брали аккуратно, без шума и пыли.

Надо сказать, что ничего беззаконного на самом деле не творилось, потому что первого июля было опубликовано постановление Верховного суда СССР о признании Организации Украинских Националистов (ОУН) и родственных ей украинских объединений, организаций белорусских националистов (список организаций прилагался) и польской Армии Крайовой террористическими организациями, из чего следовало, что никто не считал их регулярными армейскими частями и правила о военнопленных и принципы ведения войны на них не распространялись. Особо подчеркивалось, что при наличии оружия у членов этих организаций, они подлежат уничтожению на месте. Более того, теперь они выводились под юрисдикцию военных трибуналов и никакие гражданские суды рассматривать дела членов этих организаций права не имели. Армия Крайова попала в этот «черный список» за свою деятельность на землях Западной Украины и, особенно, Западной Белоруссии. Их успехи в войне против мирных советских граждан и семей красных командиров дали четкое основание считать всех аковцев оптом бандитами. И последствия этого акта сказались достаточно быстро. Вторым юридически важным решением было постановление уже Верховного Совета СССР о введении на территориях Западных областей Украины и Белоруссии карантина и военного положения с комендантским часом, что передавало власть в этих регионах военным и делало все их мероприятия законными.