Он недавно читал вывешенный повсюду закон, копию которого ему предоставили в городской ратуше. Герцог во время своей речи опустил один очень важный момент: теперь каждая единица проданного товара облагается небольшим налогом, а каждый купец обязан раз в квартал давать подробную декларацию о доходах, по которой его в конце года…

Казалось бы, 1 % с каждого товара — это немного, но по итогам года должна набежать немаленькая сумма, которую Николаус, торгующий медной посудой и зерном, должен будет отдать не просто так, а из-за непонятной «эксплуатации природных ресурсов герцогства». Они называют это «налогом за экологию».

«Ничего не понятно…» — вздохнул Николаус, проходя мимо собравшихся на площади людей, среди которых увидел немало знакомых лиц. — «Чего это они?»

—… это нельзя больше терпеть! — орал Йенс Карренбауэр, глава Первой гильдии купцов, стоящий на борте фонтана. — Старые законы прекрасно работали, а новые — это издевательство над уважаемыми людьми города! А эта опись?! Как скот нас клеймят этими «карточками»!

— Ещё вызнают всякое! По какому праву?! — поддержали его из толпы.

— Не люб нам новый закон! Другой закон или другого герцога! — неосторожно выкрикнул кто-то из массы недовольных.

Николаус ускорил шаг, потому что подобные собрания никогда не заканчивались ничем хорошим.

— Эй, Николаус! Иди сюда! — окликнул его Герд Мюллер, с которым он несколько раз вёл дела. — Мы собираемся выдвинуть требования Его Светлости!

«Нет, точно нет», — подумал Николаус и практически побежал.

— Трус! — донеслось до него восклицание от Герда.

«Зато живой и здоровый», — подумал Николаус и свернул в ближайший переулок, далее убравшись подальше от площади.

На городских воротах, через которые он намеревался уйти в свой небольшой загородный дом, стояла усиленная стража.

— Граждане, разворачивайтесь и возвращайтесь в свои дома, — подняв руку в останавливающем жесте, перегородил дорогу идущим к вратам некий человек в форме герцогской гвардии. — В городе объявлен кратковременный карантин.

Николаусу не оставалось ничего другого, кроме как поспешить в свою контору, что располагалась недалеко от городского дома.

Отряды вооружённых солдат, нестройными колоннами спешащие к главной городской площади, заставили Николауса пуститься в бег.

— Господин Бергман, что случилось? — встретил его в конторе приказчик Генрих Фогель.

— Запирай двери и никого не пускай! — распорядился Николаус, начав подниматься на второй этаж. — В городе смута, скоро на улицах будет опасно!

Пройдя в кабинет, он достал из шкафа пистоль и начал начинять его порохом. Во время беспорядков начинается мародёрство, причём первой целью всегда становятся склады и торговые конторы.

— Склады! — вспомнил Николаус. — Генрих! Вооружи Конрада, Германа и Курта, отправь их защищать склад от грабежа!

Он осторожно приоткрыл окно и выглянул на улицу. Вроде бы пока что тихо.

Только он собрался задвигать занавеску, как раздался грохот мушкетных выстрелов, заставивший Николауса упасть на пол и заползти под стол.

//Герцогство Гольштейн-Готторп, город Киль, 3 июля 1732 года//

— Это серьёзно скажется на налогах в этом году, — Фридрих Бергхольц нервно теребил платок, сжимаемый в его руках. — Как только вернётся Его Светлость, я буду вынужден доложить о…

— Докладывай на здоровье, — махнул маленькой ручонкой Таргус. — Список жертв уточнён?

— На столе, — указал Бергхольц.

— Отправь гвардейцев с назначенными ревизорами, — дал указание Таргус. — Имущество описать и реквизировать в пользу герцогства. Надо дать понять проклятым торгашам, невесть что о себе возомнившим, что так будет с каждым. Сопротивляющихся арестовывать и помещать в темницу Кильского замка. Сейчас происходит очень важный момент, когда от наших действий зависит абсолютно всё! Не подведи меня, Фридрих.