Не прощаюсь - Борис Акунин (2018)

– Граждане анархисты! Вы окружены со всех сторон! Здесь батальон Красной гвардии с двенадцатью пулеметами! От имени Советской власти предлагаю сдаться! Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией нынче ночью разоружает Черную гвардию по всей Москве! Слышите?

Издали, с разных направлений, донеслись звуки пальбы. Где-то бухнула пушка, потом еще раз.

– Всех сложивших оружие мы отпустим! Но кто окажет сопротивление, будет уничтожен. Пять минут на размышление. Потом пеняйте на себя! Повторяю: пять минут…

Она нашлась!

Голос еще не умолк, когда Воля яростно закричал:

– Все по местам!!! Занять оборону!!!

Двор пришел в движение. Кто-то побежал к центральному крыльцу, кто-то кинулся к флигелям. Должно быть, в отряде существовала какая-то диспозиция на случай внезапного нападения.

Но красные пяти минут ждать не стали. Теперь пулемет открыл огонь прямо по толпе.

Москва после уличных боев

Эраст Петрович увидел, как валятся люди, истошно вопят, прижимаются к стенам.

Исход боя сомнений не вызывал. Анархистов застали врасплох, они были обречены.

В такой ситуации главное – не терять головы. Особенно если нет надежды на ноги. Поэтому Фандорин сначала прикинул, как работает пулеметчик (зигзагами слева направо, потом в обратном направлении). Когда дорожка пуль стала удаляться, Эраст Петрович небыстро поднялся по ступеням, перешагивая через трупы, и скрылся в доме.

Внутри тоже было неуютно. По зданию лупили со всех сторон. Всё трещало, грохотало и тряслось. Некоторые пули, пробив окна и двери, рикошетили по коридорам.

Из дома начали отстреливаться, но редко и недружно.

Пулеметы вдруг стихли. Тот же голос, приглушенный расстоянием, крикнул:

– Последнее предупреждение! Выходь с поднятыми руками, вашу мать! Не то всех положим, до последнего гада!

– Огонь, огонь! – закричал где-то, кажется, на втором этаже, Воля.

Стрельба возобновилась.

Надо как-то из этой кислой ситуации выбираться, размышлял Фандорин, пересекая открытые куски со всей доступной скоростью, а в более или менее защищенных местах замедляя ход. Красные воюют с черными, и это ради бога, аку ва аку-о куу, одно зло пожирает другое, но что тут делать благородному мужу, покинутому энергией Ки? Оставалась, правда, умственная энергия Тиноо. Она дала единственно верный совет: удалиться туда, куда не залетают пули, и подождать, когда закончится эта Сэкигахара. Долго она не продлится. Черногвардейцы пуляли из окон вслепую, в ночь как в копеечку, зато сама артель сияла огнями и представляла собой отличную мишень. Выключить электричество никто в суматохе не сообразил. Там и сям на полу валялись тела. Около одного Фандорин, нахмурившись, остановился.

Это был Джики. Рубашка на груди разорвана, кобура пуста. Голова вывернута набок, на затылке багровеет вертикальная вмятина. Кто-то схватил кавказца за горло и расколотил череп об угол. Нетрудно догадаться кто. Должно быть, при звуке выстрелов грузин отвлекся, и приговоренный не упустил такого шанса…

Не то амплуа себе выбрал господин Невский, мрачно подумал Эраст Петрович. Ему бы не героев-любовников исполнять, а хуаляней, трюкачей из китайского театра. Впрочем, деться из насквозь простреливаемого дома хуаляню все равно некуда. Свои увидят – пристрелят, красные тоже не пощадят. Акума с ним, предоставим ловкача собственной карме.

Наверху было людно. Основная часть бойцов собралась здесь, отступив с первого этажа. Судя по стрельбе и крикам, красные уже проникли туда, причем сразу в нескольких местах.

Воля переходил из комнаты в комнату, говорил стрелкам:

– Прощайте, братья! Помните: лучше умереть стоя, чем жить на коленях! Прощайте… Помните… Прощайте… Помните…

В своем длинном плаще, с полуседой бородой он был похож на призрак отца Гамлета. И говорит то же самое, подумал Эраст Петрович: «Прощай и помни обо мне…»