Под вечер, даже после всех разговоров о записке, письме и рисунке, мы ничуть не приблизились к разгадке тайны «Ашмола-782» и не поняли, как был связан с ней мой отец. Тетушки готовили ужин – то есть Эм жарила курицу, а Сара пила бурбон и ворчала, что слишком уж много овощей. Мэтью расхаживал по кухне в необычайном беспокойстве.

– Пошли, – сказал он наконец, – тебе нужно подышать воздухом.

Свежий воздух требовался скорее ему, но я не сопротивлялась. В чулане отыскались мои старые кроссовки – в них было удобнее, чем в Сариных сапогах.

Как только мы дошли до первых яблонь, Мэтью прижал меня к корявому стволу. Из дома нас благодаря низко нависшим веткам не могли видеть.

Колдовской ветер не спешил подниматься, зато других эмоций было хоть отбавляй.

– Ну и народу же в этом доме, – сказал Мэтью и тут же приник к моим губам.

Мы слишком редко оставались наедине с тех пор, как он вернулся из Оксфорда, – казалось, это было очень давно, хотя на самом деле прошло всего несколько дней. Одна его рука забралась ко мне в джинсы, другая ласкала грудь. Я ежилась от холодящего наслаждения, наши тела прижимались друг к другу – до полной близости оставался всего один шаг.

Мэтью, похоже, вознамерился консумировать наш брак старым добрым способом – на природе, стоя, в полном затмении разума, – но в следующий миг опамятовался и прохрипел:

– Нет, так нельзя. – Чернота полностью залила его радужку.

– Мне все равно. – Я снова притянула его к себе.

– А мне нет, – раздался тихий вампирский вздох. – Хочу, чтобы мы в это время были совершенно одни. Хочу тебя надолго, не на пару ворованных мгновений.

– Я тоже хочу тебя, и терпение не моя сильная сторона.

Он с улыбкой погладил мое горло большим пальцем, прижал губы к пульсирующей артерии, поднялся выше.

– Мне ужасно нравится отыскивать твои чувствительные местечки. Вот тут, – он поцеловал меня за ухом, – и тут, – губы коснулись век, и я застонала от удовольствия, – и тут, – палец прошел под нижней губой.

– Мэтью! – с мольбой прошептала я.

– Что, mon coeur? – Кровь, приливающая к коже от нежных прикосновений, завораживала его.

Я прижала покрепче его к себе, не обращая внимания на холод, густеющую темноту и грубую кору, впивающуюся в израненную спину. Так продолжалось, пока Сара не закричала с крыльца:

– Как-то недалеко вы забрались. Что, не надышались еще?

Чувствуя себя школьницей, которую застукали с мальчиком, я одернула флиску и направилась к дому. Мэтью, посмеиваясь, шел следом.

– Вид у тебя довольный, – заметила Сара, когда мы вошли.

В ярком свете Мэтью выглядел совершенным вампиром (и притом действительно весьма довольным), но беспокойство, к счастью, перестало его мучить.

– Оставь его в покое, – неожиданно резко осадила Сару Эм, вручая мне миску с салатом. – Мы сами немало времени провели под той яблонькой, пока Диана была маленькой.

– Хм… – Сара взяла бокалы. – Вчерашнее винцо еще есть, Казанова?

– Я француз, а не итальянец и к тому же вампир – вино у меня есть всегда. Маркус скоро еще привезет. Он, к сожалению, не француз и даже не итальянец, но воспитание получил правильное.

Три колдуньи принялись уминать курицу с картошкой, которую приготовила Эм. Табита устроилась около Мэтью, кокетливо задевая его хвостом, он подливал вино в наши с Сарой бокалы, Эм все время предлагала ему отведать то того, то другого.

– Спасибо, Эмили, я не хочу, – повторял он.

– Ты вообще хоть что-нибудь ешь? – Эм не привыкла, чтобы от ее стряпни кто-то отказывался.

– Орехи, – твердо сказала я. – Купи ему орехов.

– А… сырое мясо, к примеру?

Мэтью стиснул мне руку, не дав ответить.

– Если непременно хотите меня накормить, сырое мясо подойдет. И бульон – чистый, без овощей.

– Твой сын тоже это ест? И коллега?

Я начинала понимать, почему мои вопросы о вампирском образе жизни так раздражали Мэтью.