Открытие ведьм - Дебора Харкнесс (2018)

Но я была живой, а не мертвой.

Открыв глаза, я увидела его лицо, выдававшее алчность и голод. Сейчас он повиновался инстинкту, но инстинкты были и у меня.

– Ты для меня не опасен, – выговорила я замерзшими и в то же время пылающими губами, не привыкшими к вампирскому поцелую.

– Вампир не опасен для колдуньи? Не будь так уверена. Здесь все решает мгновение. Если я нападу, то уже не остановлюсь, и ты меня тоже не остановишь. – Мы, не мигая, смотрели друг другу в глаза. – А ты смелая, – удивленно промолвил Мэтью.

– Отродясь такой не была.

– А кто сдавал кровь вампиру? Кто без страха смотрит ему в глаза? Кто выпроводил из библиотеки нелюдей и ходит туда день за днем, отказываясь подчиняться кому бы то ни было? Это все называется смелостью.

– Простое упрямство. – Сара давным-давно объяснила мне разницу.

– Я уже встречал такую отвагу – большей частью у женщин. Мужчины только бравируют, прикрывая этим свой страх.

Его взгляд порхал по мне, оставляя на коже тающие снежинки. Протянув палец, он снял с моей ресницы слезу, осторожно усадил меня и присел на корточки перед стулом. Его руки – одна на подлокотнике, другая на моем колене – обхватывали меня, как заветный круг.

– Обещай никогда не шутить с вампирами – даже со мной – о крови и о том, какова ты на вкус.

– Прости, – сказала я шепотом, заставив себя не отводить взгляд.

– За что? Я уже понял, что о вампирах ты почти ничего не знаешь. Запомни одно: ни у одного вампира нет иммунитета против такого соблазна. Совестливые вампиры почти все свое время стараются не думать о том, каковы на вкус их собратья по разуму. Если же ты встретишь бессовестного – которых полным-полно, – то помоги тебе Бог.

– Я сказала, не подумав. – Думать я не могла до сих пор – меня переполняла память о его поцелуе, его ярости, его почти осязаемом голоде.

Он прислонился головой к моему плечу. Вифанийский гробик выпал из-за ворота и закачался, блестя при свечах.

– Вампиры и колдуны не созданы для таких чувств, – заговорил он едва слышно. – Я ничего подобного еще…

– Знаю. – Я прижалась щекой к его волосам, на ощупь таким же шелковистым, как и на вид. – Со мной то же самое.

Руки Мэтью, ограждавшие меня, сомкнулись на моей талии. Холод пробрал меня сквозь одежду, но я не дрогнула и придвинулась еще ближе, положив руки ему на плечи.

Вампиры, очевидно, могут оставаться в такой позе сутками, но для простой колдуньи это не вариант.

– Совсем забыл, – смущенно сказал Мэтью, когда я зашевелилась, и встал.

Кровообращение понемногу восстанавливалось в моих затекших ногах.

Мэтью подал мне бокал. Когда он вернулся на место, я попыталась направить его мысли в другое русло – отвлечь от предположений, какова я могу быть на вкус.

– Когда ты сдавал на почетную стипендию, каким был пятый вопрос?

Кандидатам, умудрившимся ответить письменно на четыре немыслимо глубоких и сложных вопроса, задают знаменитый пятый. Это всего одно слово, например «отсутствие» или «вода». Кандидат сам решает, как отвечать, и лишь ответивший с блеском выигрывает стипендию.

Мэтью перегнулся через стол (не загоревшись при этом от пламени свечи), подлил мне вина и сказал, избегая смотреть в глаза:

– Желание.

Отвлекла, называется.

– И что же ты написал?

– Наш мир, как я полагаю, держится только на двух эмоциях. Одна – это страх, другая – желание. Так примерно и написал.

О любви он не упомянул. Довольно жуткая картина – словно перетягивают канат два противоположных, но равных по силе импульса. Однако похоже на правду, в отличие от расхожего штампа «миром правит любовь». Мэтью продолжал намекать, что желание – в его случае жажда крови – способно принести в жертву все остальное.