Смертельная белизна - Джоан Роулинг (2019)

– Надо понимать, ваше мнение круто переменилось? Нынче вы считаете, что ваш муж лишил себя жизни? Но ведь во время нашей предыдущей беседы вы предположили, что Аамир Маллик…

– Не знаю, что я тогда наговорила! – истерически выкрикнула она. – Вам не понять, каково мне было после самоубийства Джаспера: тут и полиция, и родня, да еще и вы! Могла ли я помыслить, что такое возможно? Я не имела представления… все было как в тумане… Под конец жизни Джаспер испытывал сильнейший стресс, злоупотреблял спиртным, ходил сам не свой – шантаж, боязнь разоблачения… да, я считаю, он наложил на себя руки, и мне придется жить с тем, что я не вовремя его бросила и это, возможно, стало последней каплей!

Норфолк-терьер опять неистово затявкал. Лабрадор вздрогнул, проснулся и тоже зашелся лаем.

– Прошу вас, уходите! – вскричала, поднимаясь, Кинвара. – Уходите! Я с самого начала не хотела вашего вмешательства! Избавьте меня от своего присутствия, сделайте одолжение.

– Конечно, – вежливо согласился Страйк, опуская пустой стакан. – Но можно мне хотя бы пристегнуть ногу?

Робин уже встала. Кинвара со стаканом в руке, тяжело дыша, наблюдала, как сыщик закрепляет протез. Наконец Страйк уже приготовился встать, но после первой попытки рухнул на диван. С помощью Робин ему наконец удалось принять вертикальное положение.

– Что ж, до свидания, миссис Чизл.

Вместо ответа Кинвара вновь распахнула застекленную дверь и цыкнула на резво вскочивших собак, чтобы те не выбежали в сад.

Стоило непрошеным гостям сделать первые шаги по гравию, как за их спинами хлопнула застекленная створка двери. Робин, поправляя резиновые сапоги, услышала пронзительный скрежет латунных колец – это Кинвара задернула шторы, перед тем как отозвать собак.

– Вряд ли я доковыляю до машины. – Страйк остерегался переносить вес на протезированную ногу. – Задним числом должен признать, что напрасно хватался за лопату.

Не говоря ни слова, Робин взяла его руку и положила себе на плечи. Он не сопротивлялся. Бок о бок они медленно брели по траве.

– Ты не прочел по губам, что я тебе сказала? – спросила Робин.

– Что наверху кто-то есть? – Он отчаянно морщился, наступая на протез. – Ну почему же, прочел.

– Похоже, ты ничуть не…

– Я ничуть не удивился… Погоди, – осекся он и остановился, по-прежнему опираясь на Робин. – Ты ведь туда не поднималась?

– Поднималась, – ответила Робин.

– Ты спятила, мать твою!..

– Я слышала шаги.

– А вдруг бы на тебя напали?

– У меня с собой было чем защититься, так что… не поднимись я наверх, нам бы не видать вот этого.

Достав свой телефон, Робин передала его Страйку, предварительно выведя на дисплей фотографию картины, брошенной на кровать.

– Ты просто не заметил, какое лицо было у Кинвары, когда она увидела пустую стену. Корморан, пока ты не спросил, она понятия не имела, что картину убрали. Тот, кто прятался наверху, пытался ее спрятать, пока Кинвара была на улице.

Страйк долго смотрел на дисплей, и все это время его тяжелая рука лежала на плечах у Робин. В конце концов он спросил:

– Это чалая лошадь?

– Шутишь? – Робин не поверила своим ушам. – Мы собираемся обсуждать масти лошадей? Прямо сейчас?

– Ответь.

– Нет, чалая масть – это когда сильная примесь белых волос на черном фоне и…

– Надо звонить в полицию, – перебил Страйк. – Вероятность нового убийства резко возрастает.

– Ты серьезно?

– Более чем. Помоги мне добраться до машины, и я тебе все расскажу… но сейчас не приставай, иначе эта нога, сука, меня доконает.

68

Теперь и я наточил зубы.

Генрик Ибсен. Росмерсхольм