Нет, совсем несправедливо, что этот парень такой сексуальный. К тому же, все в его облике так и кричит: «Плохой парень!», и это делает его еще более притягательным. Похоже, мне нравятся плохие парни.

Стоп, о чем это я, черт возьми, думаю? Мне не нравятся плохие парни, и уж тем более Рид. Большего козла я не встречала в…

– Почему ты на меня пялишься? – раздраженно спрашивает он.

Я отталкиваю от себя все сумасбродные мысли и парирую:

– А что, нельзя?

– Я тебе нравлюсь, да? – подначивает Рид.

– Нет, просто хочу запомнить, как выглядит придурок в профиль. Ну, знаешь, если вдруг на уроке рисования меня попросят его изобразить, будет от чего отталкиваться, – весело отвечаю я.

Он издает какое-то мычание, подозрительно похожее на сдерживаемый смешок. Впервые за все время я перестаю нервничать в его присутствии.

Оставшаяся часть поездки проходит быстро, даже слишком быстро. Когда в поле зрения появляется пекарня, я даже чувствую что-то, похожее на разочарование. Бред какой-то, потому что мне не нравится этот парень.

– Ты будешь возить меня каждое утро или сегодня просто исключение? – спрашиваю я, когда Рид тормозит напротив «Френч-Твист».

– Все зависит от того, как долго ты будешь продолжать весь этот цирк.

– Это не цирк. Я зарабатываю себе на жизнь.

Я торопливо вылезаю из пикапа, пока он не отпустил очередную глупость или грубость.

– Эй, – окликает меня Рид.

– Что? – Я разворачиваюсь и впервые за все утро вижу его анфас.

Моя рука тут же накрывает рот. Вся левая сторона лица Рида, которую, как до меня наконец дошло, он специально старался прятать, представляет собой один большой синяк. Губа распухла. Над глазом виднеется рана, а на скуле кровоподтек.

– Боже мой, что с тобой?!

Я поднимаю пальцы к его лицу, не осознавая, что мои ноги сами унесли меня прочь от пекарни, обратно к пикапу.

Рид уклоняется от моего прикосновения.

– Ничего.

Моя рука падает вниз.

– А выглядит совсем по-другому.

– Это тебе так кажется.

С мрачным лицом Рид уезжает, оставив меня гадать, чем он занимался прошлой ночью и зачем позвал, если все равно не собирался сказать ничего важного. Но одно я знаю точно. Если бы мне досталось так же, как ему, на другое утро у меня бы тоже было дерьмовое настроение.

Вопреки здравому смыслу переживания о парне не дают мне покоя всю утреннюю смену. Люси бросает на меня обеспокоенные взгляды, но ничего не говорит, потому что я работаю усердно, как и обещала.

Закончив, я спешу в школу, но Рид мне нигде не встречается. Ни на дорожке, ведущей к спортзалу, ни в коридорах, ни даже во время перерыва на ланч. Словно его вообще нет в «Астор-Парке».

А когда заканчиваются занятия, меня уже ждет огромный лимузин. Дюран с нетерпением стоит рядом с открытой дверцей, так что мне даже не приходится разгуливать по парковке. «Это и к лучшему, – говорю я сама себе. – Размышления о Риде ничем хорошим не кончатся».

Всю дорогу до дома я пытаюсь образумиться, но как только мы проезжаем через ворота из кованого железа, Дюран дает мне новую тему для размышлений.

– Мистер Ройал хочет тебя видеть, – сообщает мне его низкий голос, когда машина останавливается у парадного крыльца.

Я сижу с глупым видом, пока до меня, наконец, не доходит, что мистер Ройал – это Каллум.

– Э-э-э, хорошо.

– Он в доме у бассейна.

– В доме у бассейна, – повторяю я. – Меня вызывают в кабинет директора, Дюран?

Он смотрит на меня в зеркало заднего вида.

– Не думаю, Элла.

– Звучит не слишком обнадеживающе.

– Хочешь, еще немного покатаемся?

– Но он не перестанет хотеть увидеться со мной?

Дюран качает головой.

– Тогда лучше пойду сейчас. – Я делаю театральный вздох.

Дюран едва заметно приподнимает уголок губ, что в его случае можно считать широкой улыбкой.