Я говорил, что люблю тебя? - Эстель Маскейм (2017)

Как только он ушел, я схватила юбку и прямо под простыней натянула ее на себя, стесняясь подниматься с кровати раздетой. Следом надела лифчик и топ и лишь потом встала на ковер. Комната слегка вращалась. Укутавшись в кофту, я приложила руку ко лбу и немного подышала. Пока я сидела, все было хорошо, однако стоило встать, как по венам вместо крови потек яд, медленно убивая меня изнутри.

Когда я пришла на кухню, Тайлер склонился над мусорным ведром, ссыпая в него с подноса битое стекло. Я обернулась на гостиную. В огромное окно нескончаемым потоком лился яркий солнечный свет, и в комнате был идеальный порядок, словно нас здесь и не было. Пока я спала, Тайлер собрал осколки от стакана, который вчера разбил.

Вздохнув, он запихнул пустой поднос в сервант и, потирая руки, повернулся ко мне.

– Я вызвал такси. – Мельком взглянув на часы, он кивнул в сторону двери. – Извини, я не могу никого попросить нас подвезти – сразу начнутся ненужные вопросы типа, какой фигней мы тут занимались, и все такое. А нам нельзя выглядеть подозрительно, верно? Машина будет с минуты на минуту.

Я понимающе кивнула.

– А где мои кеды? – спросила я. Ковер согревал голые ноги, и я вдруг поняла, что совершенно не помню, куда дела конверсы.

– Я их не видел, – ответил Тайлер, и, пробежавшись по гостиной глазами, добавил: – Нам пора выходить.

– А как же конверсы? – попыталась протестовать я, расстроенная пропажей. Это были мои любимые кеды, со строчкой из песни на боку. Я ходила в них в школу, делала покупки, а еще я была в них на той самой пляжной вечеринке, когда напилась и отважилась поцеловать сводного брата.

– Идем, я куплю тебе новые, – поторопил Тайлер. Нахмурившись, он направился к входной двери, открыл ее и вышел в вестибюль. Я вышла следом, он запер дверь и сунул ключ под коврик.

Ногам на плитке было холодно; не успел Тайлер и глазом моргнуть, как я, рванув через вестибюль, уже стояла в лифте. Заметив это, он ухмыльнулся и заскочил в лифт ровно за секунду до того, как закрылись двери.

Лифт тронулся. Тайлер постарался сделать серьезное лицо.

– Не стоит рассказывать об этом родителям.

– Никому не стоит рассказывать, – поправила я. И хотя мы всего лишь шутили, я напряглась. Захотелось вздохнуть, но так, чтобы этот вздох не прекращался. Потому что все это заслуживало лишь одного бесконечного вздоха – мы не отдавали себе отчета в том, что творим.

Тайлер заметил в моих глазах беспокойство и, потянувшись, ласково взял меня за руку – так же как вчера, когда нянчился со мной. Какое-то время я смотрела на наши руки, оценивая, как они смотрятся вместе. И осталась довольна. Когда я снова взглянула на Тайлера, он только улыбнулся и покрепче сжал пальцы.

В голове прочно засела мысль, что мы никогда не сможем о себе рассказать. Так и будем каждый раз, приставляя палец ко рту, шептать: «Тссс, это секрет». Хранить такой секрет трудно, но если проболтаешься, будет еще труднее. Ситуация безвыходная.

Лифт остановился. Через стеклянные двери парадного входа было видно припаркованное у тротуара такси. Выходить на улицу босиком не хотелось, но, пересилив себя, я все-таки спустилась за Тайлером по ступенькам и нырнула в автомобиль. Сидевшая за рулем женщина средних лет с нами поздоровалась.

До дома мы ехали минут двадцать, что точно ни в какие ворота не лезло, тем более в воскресенье машин на дорогах было совсем мало. Думаю, таксистка решила воспользоваться тем, что мы молоды, а значит, наивны и не смотрим по сторонам. Она раз пять сворачивала не туда со словами: «Ой, опять не туда свернули». Я злобно зыркала на нее с заднего сиденья, потому что она сознательно затягивала поездку, накручивала плату за проезд. Все это было противно. Но когда я сердито показала Тайлеру на прибор, он только пожал плечами, а выходя, спокойно протянул женщине двадцать долларов и вытащил меня из машины. Та унеслась прочь, едва я успела захлопнуть дверь.