Но нет. Прислужник принес поднос с горячим супом и телячьим рагу, молоко и лепешку, ловко расставил все это на столе и удалился. Оникс подвинула стул, радуясь, что может поужинать, не привлекая посторонних взглядов. Однако побыть в одиночестве ей не удалось.

Конечно, зря она обрадовалась. Поужинать в своей комнате означало поужинать в компании аида.

Он сел напротив, сам к еде не притронулся, только смотрел. У Оникс испортился аппетит, но она продолжала жевать из чистого упрямства. Лавьер молчал, а девушка тяготилась его присутствием.

– Ты сегодня расстроила меня, раяна, – наконец сказал он. – Когда пыталась разорвать аркан. Не делай так больше.

Оникс слизала с пальца капельку молока, что нечаянно пролила, когда он заговорил.

– Сдохни, аид, – отозвалась она, не глядя на него.

И не увидела его вспыхнувших глаз, завороженно наблюдающих за ней. Только подняла голову, когда поняла, что Лавьер смеется.

– Порой мне кажется, что ты специально меня злишь. Может, тебе нравится, когда я тебя наказываю? Скажи, я буду делать это чаще.

Оникс отложила лепешку. Положила руки на стол и чуть наклонилась, пристально глядя в его глаза.

– Я тебя ненавижу, аид. Ты убийца и чудовище. Надеюсь, тебя сожрут демоны архара. И то, что ты называешь наказанием, эти твои прикосновения вызывают у меня омерзение. Я доступно объяснила? Тебе понятно, аид?

Оникс откинулась на спинку стула. Ей было страшно, очень страшно. От его глаз, вмиг ставших темными, от лица без единой эмоции.

– Сколько слов… – протянул он. – Почему же ты такая упрямая?

Он протянул руку и позвонил в маленький колокольчик, который оставил прислужник. Через пару минут парень заглянул в дверь.

– Принести что-то еще, госпожа? – спросил он.

Лавьер поманил его пальцем, откинулся на спинку стула, глядя прислужнику в глаза. Тот сделал два шага и упал на колени, закричал от невыносимой боли, что взорвалась внутри его. Одним движением, не задумываясь, Оникс вскочила и оттолкнула парня, заслонила собой, встав на линии взгляда аида.

Нутро обожгло болью столь сильной, что она ослепла и оглохла, утратила все чувства и ориентиры в этом мире. Не осталось ничего, кроме испепеляющей муки, смертельной агонии, разрывающей внутренности! Это был настоящий архар…

Оникс не сразу осознала, что лежит на руках аида, сидящего на полу.

– Пошел вон, – бросил он пришедшему в себя прислужнику, и тот, шатаясь, вскочил и выбежал, не понимая, что произошло.

Оникс открыла глаза, в которых все еще плескалась боль, и Лавьер сжал зубы.

– Уйди, пожалуйста… – прошептала она.

Он прижал ее крепче, провел рукой по светлым волосам, с удивлением ощущая внутри себя… что? Лавьер не понимал. Странное чувство, незнакомое. Он и сам не понял, почему бросился к ней, когда она закричала и упала, когда все ее тело выгнулось от взгляда темноты.

– Ты должна слушаться, раяна, – тихо сказал он, снова и снова проводя ладонью по ее волосам. Порой ему казалось, что он чувствует гладкость ее волос даже сквозь перчатку. Оникс лежала на его руках и смотрела в лицо мужчины. В ее глазах он видел отвращение.

И не понимал, почему ему так больно. Почему? Может, раяна тоже обладает даром тьмы? Способна взглядом причинять боль?

Как странно.

Упоительно пах лори.

Потом аид встал, поднял Оникс на руки, отнес в кровать и ушел. Утром они уехали.

Прислужница гостиного дома, что пришла перестилать постель в комнату одного из Сумеречных псов, уже около часа сидела, забыв про уборку, и рассматривала дивные шелковые одежды, что остались в комнате. Голубое платье, достойное принцессы, чулочки… Только жаль, что легкая нижняя сорочка оказалась разорвана, сверху донизу.

Глава 7