Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

Но толпы народа не мешали их продвижению. Герб Торанаги на флажках, личный герб Тода Марико и старательность Акиры Ёсинаки, а также гонцы, которых он отправлял вперед, обеспечивали им лучший ночлег на лучших постоялых дворах, а также беспрепятственный проезд. Все другие путники, даже самураи, сразу же с поклоном уступали им путь.

– Они всегда так останавливаются и кланяются?

– О нет, Андзин-сан. Только при появлении даймё и важных персон. И самураев. Да, это мудрый образ действий для простолюдинов. Что сталось бы с законами, с государством, если бы простой народ не уважал самураев и самих себя? И потом, это касается всех. Мы останавливаемся и кланяемся, уступая дорогу посланцу императора, разве не так? Все должны быть вежливыми, правда? Даймё более низкого ранга обязан спешиться и поклониться более важным даймё. Обычай правит всей нашей жизнью.

– А если, скажем, встретятся два даймё одного ранга?

– Тогда оба должны спешиться, одновременно поклониться и следовать дальше своим путем.

– А что, если встретятся господин Торанага и господин Исидо?

Марико незаметно перешла на латынь:

– Кто это, Андзин-сан? Не поминай этих имен. Только не сегодня, между нами.

– Ты права. Пожалуйста, прости меня.

– Послушай, любимый, давай поклянемся, что не покинем нашего тайного мира, пока не достигнем Эдо. До первого моста. Разумеется, если нам улыбнется Мадонна и мы благополучно выберемся из Мисимы. Давай?

– Какая опасность может подстерегать нас в Мисиме?

– Там Ёсинака-сан должен подать рапорт господину Хиромацу. Мне также предстоит встреча с ним. Мой свекор – мудрый человек, он всегда настороже. Нам будет очень трудно провести его.

– Мы должны быть осторожны. Давай молить Бога, чтобы твои страхи оказались безосновательными.

– О себе я не беспокоюсь – только о тебе.

– А я о тебе.

– Давай сделаем вид, что наш мир – единственная реальность.

– Вот и Мисима, Андзин-сан, – объявила Марико.

Низкий утренний туман скрывал едва ли не весь вытянутый в длину город-крепость, где проживало почти шестьдесят тысяч человек. Сквозь туман виднелись только несколько крыш и каменный замок. За ним вставали горы, понижающиеся к морю на западе. Далеко на северо-западе вырисовывалась величественная гора Фудзи. На севере и востоке горные хребты возносились почти до неба.

– Что теперь?

– Сейчас Ёсинака найдет самый хороший постоялый двор на расстоянии не более десяти ри, и мы остановимся там на два дня. Это самое большое, что могут потребовать мои дела. Гёко и Кику-сан покинут нас на это время.

– А дальше?

– Дальше мы поедем. Что подсказывает ваше чутье? Не ожидают ли нас бури в Мисиме?

– Никаких бурь, – ответил он. – А что будет потом, после Мисимы?

Она нерешительно показала рукой на северо-восток:

– Потом мы поедем этой дорогой. Там есть извилистый проход, который взбирается через горы к Хаконэ. Это самая тяжелая часть пути. Потом дорога спускается к городу Одавара, который намного больше Мисимы, Андзин-сан. Это уже на побережье. Добраться оттуда до Эдо – только вопрос времени.

– Сколько его у нас?

– Недостаточно.

Глава 46

Тода Хиромацу принял из рук Марико личное послание Торанаги и сломал печати. В свитке коротко сообщалось о произошедшем в Ёкосэ. Торанага подтверждал, что намерен предстать перед Советом регентов. Хиромацу предписывалось до прибытия господина охранять от любого вторжения границы и перевалы, открывающие дорогу в Канто. Но пропускать беспрепятственно любых посланцев Исидо или гонцов с востока и даже оказывать им всяческое содействие. Кроме того, свиток содержал распоряжения относительно отступника-христианина и Андзин-сана.

– А теперь расскажите мне все касающееся господина Торанаги, что видели и слышали в Ёкосэ.

Марико исполнила просьбу.

– Скажите мне, что вы думаете обо всем этом.