Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

«Раньше так никогда не было, – подумал он, его рука без всякой на то нужды сжала меч. – Похоже, деревенские ками оставили нас».

Мура подошел с берега, чтобы встретить его, предупреждая момент, когда Оми откроет калитку. Староста поклонился:

– Добрый вечер, Оми-сама. Корабль будет разгружен к полудню.

– Варвар умер?

– Не знаю, Оми-сама. Я пойду и посмотрю сейчас же.

– Ты можешь пойти со мной.

Мура послушно направился за ним, отстав на полшага. Оми, к своему удивлению, был рад его компании.

– К полудню, говоришь? – спросил Оми, которому не нравилась тишина.

– Да. Все идет хорошо.

– А чем прикроем груз?

Мура показал на группы старух и детей, которые плели толстые маты возле навеса для сетей. Среди них был Суво.

– Мы можем снять пушки с лафетов и завернуть их. Нам нужно по крайней мере по десять человек на каждую для переноски. К Игураси-сану уже послали за дополнительными носильщиками в соседнюю деревню.

– Хорошо.

– Я забочусь о том, чтобы была сохранена тайна, господин.

– Игураси-сан будет удивлен тем, что понадобились носильщики, да?

– Оми-сама, мы останемся без мешков для риса, без бечевы, без сетей, без соломы для матов.

– Ну и что?

– Как потом станем ловить рыбу и в чем хранить урожай?

– Ты найдешь выход. – Голос Оми стал строже. – Ваша подать увеличивается наполовину. Ябу-сан приказал сегодня ночью.

– Мы уже заплатили подать за этот год и за следующий.

– Такова обязанность крестьян, Мура, ловить рыбу и пахать, собирать урожай и платить подать. Не так ли?

Мура сказал спокойно:

– Да, Оми-сама.

– Староста, который не может управлять своей деревней, не нужен, да?

– Да, Оми-сама.

– Тот рыбак, он был глуп и непочтителен. Еще есть такие?

– Никого, Оми-сама.

– Надеюсь, что так. Плохие манеры непростительны. Его семья облагается податью, равноценной одному коку риса, – пусть платят рыбой, рисом, зерном, чем угодно. В течение трех месяцев.

– Да, Оми-сама.

Оба – и Мура, и самурай Оми – знали, что этот налог не по силам семье. Она владела рыбачьей лодкой и рисовым полем в полгектара, с которого кормились трое братьев Тамадзаки – теперь двое, – их жены, четверо сыновей, три дочери и вдова Тамадзаки с тремя детьми. Коку риса семье хватило бы для пропитания в течение года. Эта мера объема равнялась пяти бушелям. Почти триста пятьдесят фунтов риса. Весь доход государства измерялся коку. И все налоги.

– Куда придет Земля богов, если мы забудем о вежливости? – спросил Оми. – И те, что над нами, и те, что под нами?

– Да, Оми-сама. – Мура прикидывал, где взять этот один коку, потому что если не могла платить семья, то должна была заплатить деревня.

«И где взять мешки, веревки и сети? Кое-что можно придержать. Деньги одолжить. Староста соседней деревни мне обязан. А! Разве старшая дочка Тамадзаки не шестилетняя красотка и разве шесть лет не самый подходящий возраст, чтобы продать девочку? И разве не самый лучший перекупщик детей в Идзу – двоюродный брат сестры матери, жадный до денег, лысый, отвратительный старый хрыч?» Мура вздохнул, зная, что ему предстоит яростный торг. «Не беспокойся, – подумал он, – за девочку можно получить даже два коку. Она, конечно, стоит гораздо больше».

– Я приношу извинения за недостойное поведение Тамадзаки, – произнес он.

– Это была его вина, не твоя, – вежливо ответил Оми.

Но оба они знали: за каждого в деревне отвечает Мура и всем лучше, что Тамадзаки больше нет. Тем не менее оба были удовлетворены. Извинение принесено и принято к сведению, но отклонено. Таким образом, честь обоих мужчин сохранена.

Они повернули за угол пристани и остановились. Оми колебался, потом показал Муре, что тот может уйти. Староста отвесил поклон и с благодарностью удалился.

– Он мертв, Дзукимото?

– Нет, Оми-сан. Только без сознания.