Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

– Пожалуйста, подождите хотя бы, пока не принесут веревки. Я никогда не прощу себе, если с вами что-то случится, – упрашивал Такатаси, низенький, полный, с густой бородой.

«Почему не подождать веревки? – спросил себя Ябу. – Это было бы благоразумно. Но не умно. – Он взглянул на чужеземца и коротко кивнул. Ябу знал, что ему брошен вызов. Он ожидал и надеялся, что это произойдет. – Вот почему я вызвался идти на берег, Андзин-сан, – сказал он про себя, усмехаясь своим мыслям. – Вы действительно очень просты, Оми был прав».

Ябу скинул промокшее кимоно и, оставшись в одной набедренной повязке, подошел к краю утеса, пощупал его подошвами своих хлопчатобумажных таби. «Лучше не снимать их», – подумал он. Его воля и тело, закаленные суровой выучкой, которую проходят самураи, превозмогали холод. «Таби не дадут стопе соскальзывать – какое-то время. Тебе потребуются все твои силы и искусство, чтобы спуститься вниз. Стоит ли?»

Во время шторма, когда судно пыталось пробиться в бухту, он выходил на палубу и, не замеченный Блэкторном, занимал место на веслах. Он с радостью работал наравне с гребцами, ненавидя запах, стоявший внизу, и боль, которую чувствовал. Он решил, что лучше умереть на воздухе, чем задохнуться в трюме.

Налегая на весло вместе с другими, подгоняемыми холодом, он следил за чужеземцами. Он ясно увидел, что на море корабль и все на его борту находятся во власти этих двух людей. Варвары оказались в своей стихии и расхаживали по качающейся палубе с той же уверенной небрежностью, с какой сам он держался в седле, когда лошадь неслась галопом. Ни один японец на борту не смог бы того, что легко давалось им. Не хватило бы умения, мужества и знаний. И постепенно в голове созрела удивительная мысль: современный корабль чужеземной постройки, перевозящий самураев, управляемый ими, с капитаном-самураем и моряками-самураями. Его самураями.

«Если я для начала заполучу три корабля чужеземцев, то легко сумею подчинить своей власти морские пути между Эдо и Осакой. Из Идзу я смогу управлять всем судоходством. Почти всеми перевозками риса и шелка. Не буду ли я тогда судьей между Торанагой и Исидо? Или, на худой конец, противовесом им?

Ни один даймё никогда не выходил в море.

Ни один даймё не имел своих судов или капитанов.

За исключением меня.

Я имею судно, точнее, имел, и оно снова станет моим, снова – если хватит ума. У меня есть капитан и, следовательно, учитель будущих капитанов – надо только забрать его у Торанаги. И подчинить своей воле.

Став моим вассалом по доброй воле, он согласится учить моих людей. И строить корабли.

Но как сделать из него преданного вассала? Яма не сломила его дух.

Сначала отделить его от остальных и держать одного – разве не так советовал Оми? Тогда он научится вести себя достойно и говорить по-японски. Да. Оми – умный человек. Может быть, даже слишком умный – я подумаю об Оми позже. А сейчас сосредоточусь на капитане. Как управлять этим чужеземцем, этим христианином-дерьмоедом?

Что сказал Оми? Они ценят жизнь. Верховное божество христиан, Иисус Христос, учит их любить друг друга и ценить жизнь. Могу я подарить ему жизнь? Спасти ее? Да, это будет очень хорошо. Как сломить его?»

Поглощенный своими мыслями, Ябу почти не замечал движения корабля и волн. Стена воды обрушилась на него. Она накрыла и капитана. Но тот не обнаружил и тени страха. Ябу был поражен. Как мог человек, который смиренно позволил врагу мочиться себе на спину ради спасения жизни мелкого вассала, как мог этот человек найти в себе силы, чтобы забыть такое страшное бесчестье и, бросив вызов всем богам моря, подобно легендарному герою, спасти своих оскорбителей, своих врагов? И потом, когда громадная волна смыла португальца и они попали в беду, Андзин-сан посмеялся над смертью и помог им вызволить судно из плена скал.

«Я никогда не пойму их», – подумал он.

На краю утеса Ябу оглянулся в последний раз.