Империя ангелов - Бернард Вербер (2008)

Парадоксальное предложение. Когда маленькому Эрикссону было семь лет, он увидел, как отец пытается загнать теленка в хлев. Отец тянул за веревку, но теленок упирался и не хотел идти. Маленький Эрикссон стал хохотать над отцом. Тот сказал: «Попробуй сделать лучше, если ты такой смышленый».

Тогда маленький Эрикссон, вместо того чтобы тянуть за веревку, обошел теленка и дернул за хвост. Теленок тут же зашел в хлев. Повзрослев, через сорок лет этот ребенок придумал «эрикссоновский гипноз», во время которого на пациентов воздействуют мягкими убеждениями и парадоксальными предложениями. То же действие родители могут проверить, когда в комнате у ребенка беспорядок, его просят убраться, а он отказывается. Если увеличить беспорядок, принеся еще больше игрушек и одежды и бросив их как попало, ребенок в конце концов скажет: «Папа, прекрати, нужно убраться».

Тянуть в неверном направлении иногда гораздо эффективнее, чем в правильном, поскольку это приводит к скачку сознательности.

Если взглянуть на историю, «парадоксальное предложение» сознательно или несознательно, но постоянно используется.

Потребовались две мировые войны и миллионы жертв, чтобы придумать Лигу наций, а потом ООН. Потребовались свирепства тиранов, чтобы изобрести права человека. Потребовался Чернобыль, чтобы осознать опасности плохо обслуживаемых АЭС.

Эдмонд Уэллс.

«Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том 4

153. Жак. 22 с половиной года

Великий день наступил. Роман «Крысы» вышел из типографии. Завтра люди смогут найти его в книжных магазинах. Значит, все завершено. Я держу его в руках. Я его ласкаю. Я его обнюхиваю. Так вот за что я так долго боролся. Какой шок! Вот он. Как ребенок, которого вынашивали долгие годы.

«Крысы».

Первая эйфория прошла, и меня охватывает чудовищная тоска. Когда эта книга была во мне, она меня наполняла. Теперь я опустошен. Я осуществил то, ради чего появился на свет. Все кончено. Уйти в кульминационный момент успеха, не дожидаясь неизбежного спуска, вот самое лучшее.

Жизнь больше не имеет смысла. Мне остается только умереть. Нужно убить себя сейчас, тогда жизнь останется чистым счастьем. Значит, самоубийство. Но каким образом? Как всегда, практическая сторона для меня сложнее всего.

Где достать револьвер, чтобы пустить пулю в голову? Я не хочу прыгать в реку, чтобы утопиться. Вода такая холодная. Я не решаюсь спрыгнуть с крыши, у меня боязнь высоты. Принять таблетки? Но какие? К тому же я уверен, что с моим невезением я их все вытошню. Остается метро, но у меня не хватает храбрости броситься на рельсы.

В довершение ко всему я где-то прочел, что четыре самоубийства из пяти неудачные. Те, кто стреляет себе в рот, просто вырывают верхнюю челюсть и остаются изуродованными. Спрыгнувшие с шестого этажа ломают позвоночник и на всю жизнь прикованы к инвалидному креслу. Наевшиеся таблеток убивают пищеварительную систему и медленно умирают с ужасными болями в желудке.

Я решаю повеситься. Это меня больше всего пугает и в то же время неосознанно притягивает. Я знаю, что создан именно для такой смерти.

Я отдаю кошку (совершенно спокойную) на некоторое время соседке. Закрываю дверь на ключ. Задергиваю занавески. Закрываюсь в туалете и привязываю галстук к светильнику.

Именно в туалете мне всю жизнь было хорошо. Мне кажется нормальным, что здесь я и умру. Я забираюсь на табурет, считаю до трех и опрокидываю его. Вот я и вешу над полом.

Узел сжимается. Я задыхаюсь. Конечно, сейчас не до нежностей, но должен констатировать, что вот так висеть и ждать смерти совсем неудобно.

Паук, долгое время прятавшийся в правом верхнем углу туалета, перебирается на меня. Он рад, что появился новый выступ для паутины, состоящий из моего висячего тела. Паук начинает плести паутину между моим ухом и концом облицовочной доски. Когда он движется рядом с мочкой, мне щекотно.