Метро 2035 - Дмитрий Глуховский (2015)

– Это щит, Артем. Эти глушилки не мир от Москвы прячут. Они Москву прячут от мира.

– Зачем?! Что вообще…

– Война не закончена, Артем. Не только мы выжили. Наши враги тоже. Америка. Европа. Запад. Сохранили арсенал. И они не добивают нас – только – только! – потому что уверены, что мы сдохли все, что тут больше ничего нет! Что все уничтожено. Если допустить демаскировку… Хоть каким-то образом… Радио, или проникновение… Если они разведают как-то, а они хотят! Нас тут же – в порошок. Всех. Слышишь ты?! Нельзя эти глушилки! Не смей их трогать!

– Война кончилась сто лет как!

– Никогда она не кончалась, Артем. Никогда.

Глава 17

Все правильно

В зеркале заднего вида остались: покинутый радиоцентр, десять уцелевших вышек, экскаватор с задранной рукой, так больше и не ударившей, судьбоносный поворот с шоссе Энтузиастов на Объездное шоссе, не три и не четыре – а шесть бронированных грузовиков с бамперами-клыками и пулеметами на крышах, цепь людей без различий и цепь заработавших под свежим ветром пропеллеров. Много всего было теперь позади, а как-то смогло уместиться в запыленный квадратик. Казалось громадным, а оказалось маленьким. Не влезли только: Арсений и двое его сыновей.

– А они что? – спросил Артем. – Их похоронить хотя бы.

– И без тебя приберут, – сказал Летяга. – И за мной, и за тобой. Проехали. Расслабься.

И еще собачий котлован не попал в зеркало.

Савелий и Леха сидели рядом, на просторном заднем сиденье. Артем, когда неприкосновенность себе покупал, им тоже взял на сдачу. Савельева японка пылила сзади, привязанная к внедорожнику, взятая в полон. Отказался бросать ее.

– Подозрительные типы, – поучаствовал Савелий. – Я их еще когда на трассе увидел, сразу подумал.

– Они из Мурома сюда пешком шли, – сказал Артем. – Там у них монастырь красивый, говорят. Белый с голубым.

– Говорят, что из Мурома, и говорят, что пешком, – поправил его Летяга. – Может, их вертолет за десять кэмэ отсюда высадил. Дали им легенду на отработку – и вперед. Все время кто-нибудь проникнуть пытается. Так и лезут, твари.

– А это они меня к рации позвали… – вслух подумал Артем. – Когда ты вызывал. Зачем им?

– Не знаю, – признался Летяга. – Но приказ у меня четкий.

– А у меня, между прочим, сразу в башке тренькнуло, – Савелий подвинулся поближе к разговору. – Вот я как услышал английский в приемнике, сразу: оп‑па! Пиндосы-то не окочурились! Мы тут, значит, думаем, что проутюжили их до победного, а они песенки себе распевают. И я такой: а дальше че? Ведь не дадут же нам спокойно дышать! Они же ж только и мечтали – развалить нас! Колонизировать! Ротшильды эти, весь этот мировой пидарастический интернационал. И я вот сразу, ей-богу: а это не они ли нас так в метро по говну мордой возят?

Леха причмокнул беззубым ртом; что имел в виду? По дому соскучился?

– Ага, – из-за руля буркнул Нигматуллин. – Если бы. Будут они мараться. Они нас сразу ракетами, как только пронюхают. А перехватывать нам их чем? Ни хрена не осталось.

– Не, ну теперь-то ясно. Вы как объяснили, у меня сразу все на место сщелкнулось! – цыкнул Савелий. – Все сошлось. Глушилки эти. А то я еду, блин, и думаю: ну как? Для чего? То, что Артемий там задвинул: Красная Линия, людей обманывают, заперли под землю – ну это же бред, так-то. Прости, конечно, брат. Смысл-то? Еду и понимаю: парень ты хороший, но чушь порешь. Сердце подсказывает: херота. Не может такого быть. Чтобы наши наших же за просто так. А вы когда объяснили – сердце такое: во. В точку. Я чувствовал ведь, сука, что слишком гладко все. Что столько лет нас не трогали. Что типа все выжили такие радостные. Теперь-то ясно, что. А, Артем?

– Да.

Проехали МКАД: одним направо в мертвую пробку, другим налево – но все туда же, а им обратно в Москву – жить-доживать, кому уж сколько.