Метро 2035 - Дмитрий Глуховский (2015)

Артем глядел на запертую дверь. Хотел думать о Саше, а думалось об Ане. Надо же, Владивосток. Почему она раньше про Владивосток не говорила? Ему, может, с ней лучше жилось бы, если бы он про Владивосток знал.

Рядом бубнили, склонившись, двое мокрых фашистов. Оглядывались на Артема подозрительно. Он тужился почувствовать к ним ненависть, но не удавалось никак: весь перегорел на Комсомольской. Чтобы их успокоить, заказал к анальгину спирта. На еду смотреть не мог, кружило от одной мысли.

– Дитмар… – дошелестело до Артема сквозь нарочно зажеванные слова. – Дитмар…

Он посомневался и решился.

– Дитмара знаете? – поинтересовался он у этих.

– Ты кто?

– У него работал человек. Илья Степанович. Книгу для него должен был писать. И с этим человеком еще один. Звал себя Гомером. Товарищ мой.

– Кто ты, спрашиваю.

– Я для Дитмара выполнял задание, – шепотом признался Артем. – На Театральной.

– Агент? – фашист подсел вплотную.

– Диверсант.

– Дитмар героически…

– Я в курсе.

– Вся его агентура ко мне перешла, – заявил тот. – Теперь со мной работать будешь. Я Дитрих.

Артему от этого стало смешно. На Дитриха он уже глядел немного из-под облаков. Оттуда многое смешным могло показаться. Но не все.

– Мужик, – Артем вытер губы тыльной стороной ладони, показал Дитриху жидкую кровь. – Дай помереть спокойно.

– Облученный? – понял Дитрих и отодвинулся. – Ты тот сталкер, что ли? Завербованный?

Артем под столом потянул на себя осторожно револьвер, чтобы бойком за карман не цеплялся.

– Знал Гомера?

– Тебя разве там не убили, на Театральной?

– Как видишь.

Похоже, в жизненное пространство Дитмар его без лишних согласований определил.

– Ладно… Если ты ветеран наш…

– Не ори. Тут вокруг уши.

– Здесь они. Выбрались. Рядом пьют. И тот, и другой. Тоже мои подопечные. Проводить?

– Проводи.

Гомер жив. Слава тебе. Надо его найти, подождешь, Саша?

Это Артему неделя осталась или сколько там. А Гомер никуда не собирался. Надо хотя бы Гомеру, в его тетрадку, исповедоваться. Пускай запишет все себе. Про вышки, про ямы, про туннели, про грибы и про патроны. Про Орден про блядский пускай запишет все. И главное, святое – про то, что мир есть.

Хотел историю, вот тебе история.

Оказывается, старик всего-то в двадцати метрах сидел. Пили с Ильей Степановичем угрюмо, не чокались.

А увидел Артема – загорелся.

Гомер был встрепан – седые волосики венцом вокруг лысины топорщились и в лампочном желтом свете казались золотым нимбом. Оправился. В руках у него была курица – та самая, Олежкина. Никто ей не отвернул шею, никто в суп не сунул; она отожралась даже на фашистских кормах, лоснилась, зараза.

Артем поднялся к нему, обнял старика. Сколько не виделись? Год?

– Живой.

– И ты живой.

– Ты как, дед?

– Я-то как? Да вот. Начали с Ильей… Работать, – Гомер посмотрел на Артемова провожатого. – Здравствуйте.

– И как идет? – спросил Артем у Ильи Степановича.

– Хорошо, – ответил тот Дитриху. – Пишем. Получается.

– Славно, – сказал Артем. – Пойдем, деда, пройдемся, что ли? Спасибо, геноссе, – кивнул он Дитриху. – Век не забуду.

Дитриху нужно было, конечно, за ними, подслушивать. Но за соломенным дождем стыли грибы и грелась бодяга. И Рейха больше, кажется, не было.

– Со станции ни ногой! – строго распорядился он. – До дальнейших распоряжений.

Побрели через комнатенки: бабы на коридор как бусы насажены. Как тут найти угол поукромней?

– Пишется? – уточнил у Гомера Артем пока что.

– Не то что бы.

– А что?

– У Ильи жена повесилась. Наринэ. Пьет он.

– Когда? Когда случилось?

– Ну, пару дней мы поработали – и… А фюрер требовал… Каждый день приходил лично, читал, спрашивал. Пришлось мне за двоих, в общем. Зато Илья обещал в соавторы взять. Имя на обложке и все дела. Лестно?