Тень и кость - Ли Бардуго (2018)

Он снова кивнул и удалился, а я смотрела ему вслед и чувствовала легкое головокружение, сама не знаю почему. Когда же я подняла голову, Багра стояла на пороге своей хижины и наблюдала за мной. По какой-то причине я покраснела.

– Пф-ф, – фыркнула она, а затем тоже повернулась ко мне спиной.

* * *

После разговора с Дарклингом я впервые воспользовалась возможностью заглянуть в библиотеку. Ни в одной из моих книг по теории ничего не говорилось об олене, но я все же нашла одно упоминание об Илье Морозове – одном из первых и самых могущественных гришей. Там также было много информации об усилителях. В книге четко было сказано, что у гриша за жизнь мог быть только один усилитель, и как только он становится его счастливым обладателем – другого уже выбрать нельзя.

«Не только гриш становится хозяином усилителя, но и усилитель – хозяином гриша. Стоит заявить на него свои права, как пути обратно нет. Подобное притягивает подобное, и узы скреплены».

Причина этому была не до конца ясна, но, похоже, это имело какое-то отношение к ограничениям сил гришей. «Лошадь славится скоростью. Медведь – силой. Птица – крыльями. Ни одно существо не может обладать всеми дарами одновременно, так мир поддерживает баланс. Усилители – часть этого баланса, а не средство его подрыва. Всем гришам стоит это хорошо запомнить и не рисковать».

Еще один философ написал: «Почему гриши могут обладать лишь одним усилителем? Вместо ответа я задам вам вопрос: что в жизни бесконечно? Вселенная да человеческая жадность».

Сидя под стеклянным сводом библиотеки, я подумала о Черном Еретике. Дарклинг сказал, что Тенистый Каньон был результатом жадности его предка. Это ли имел в виду философ, говоря о риске?

Впервые мне пришла в голову мысль, что Каньон – единственное место, где Дарклинг беспомощен, где его сила ничего не значит. Из-за амбиций Черного Еретика страдали его потомки. И все же я не могла отделаться от впечатления, что это Равка расплачивалась кровью за те деяния.

* * *

Осень перешла в зиму, и холодные ветра оголили ветки дворцовых садов. Наш стол все еще в изобилии был заставлен свежими фруктами и цветами, выращенными в теплицах гришей, где они могли подстраивать погоду под себя. Но даже сочные сливы и темный виноград не улучшили мой аппетит.

Почему-то я думала, что разговор с Дарклингом поможет что-то изменить во мне. Тогда, стоя у берега озера, я почти поверила ему. Но ничего не изменилось. Я все еще не могла призвать свет без помощи Багры. Все еще не была настоящим гришем.

В то же время я уже не так убивалась по этому поводу. Дарклинг просил довериться ему, и если он считал, что олень поможет, то мне оставалось только надеяться на его правоту. Я продолжала избегать тренировок с остальными заклинателями, но позволила Марии и Наде пару раз затянуть меня в баню и на балет в Большом дворце. И даже разрешила Жене придать румянец моим щекам. Мое новое отношение взбесило Багру:

– Ты даже пытаться перестала! – кричала она. – Ждешь, что какой-то волшебный олень спасет тебя? Надеешься на симпатичное ожерелье? С тем же успехом можешь ждать, когда единорог положит голову тебе на колени, глупое создание!

Я просто пожимала плечами. Женщина была права. Я устала от безуспешных стараний. Я не такая, как другие гриши, пришло время с этим смириться. Кроме того, моя мятежная сторона наслаждалась ее раздраженным брюзжанием.

Не знаю, какое Зоя получила наказание, но она продолжала меня игнорировать. Ей было запрещено появляться в тренировочном зале, и, как я слышала, после зимнего праздника девушка вернется в Крибирск. Периодически я ловила ее злобные взгляды или видела, как она хихикала, прикрыв рот ладонью, со своей маленькой группкой друзей-заклинателей, но старалась не принимать это на свой счет.