Тень и кость - Ли Бардуго (2018)

– Тебя было бы куда легче прокормить, не нагуляй ты аппетит во дворце, – проворчал он, доедая остатки и вытягиваясь на спине, заложив руку под голову. Я промолчала. Впервые с момента, как я покинула дворец, мне было тепло, и ничто не могло испортить эту благодать. Даже его храп.

* * *

Нам необходимо было пополнить запасы, прежде чем мы направимся на север в Цибею, но у нас ушло полтора дня, чтобы найти охотничью тропу, которая привела к одной из деревень, расположенных на северо-западе от Петразоя. Чем ближе мы были к цивилизации, тем больше нервничал Мал. То он надолго исчезал, обгоняя меня, чтобы исследовать территорию, то заставлял нас двигаться параллельно главному тракту. Где-то около полудня он вернулся облаченный в уродский коричневый плащ и шапку из беличьего меха.

– Где ты их взял? – спросила я.

Он виновато потупил взгляд.

– Двери дома были не заперты. Но я оставил пару монет! Должен признать, тут жутковато – все дома пусты. По дороге мне тоже никто не встретился.

– Может, сегодня воскресенье, – я потеряла счет дням еще с тех пор, как покинула Малый дворец. – И все пошли в церковь.

– Может, – согласился он. Но вид у него был обеспокоенный, когда он закапывал старый армейский китель и шляпу под деревом.

До деревни оставалось меньше мили, когда мы расслышали бой барабанов. Звук ударов становился громче по мере нашего приближения к дороге, а вскоре до нас донеслись и другие: колокольчики и скрипки, аплодисменты и смех. Мал залез на дерево, чтобы лучше видеть происходящее, и спустился уже менее озадаченный.

– Там повсюду люди! По дороге движется минимум сотня, и я разглядел двуколку!

– Масленица! – воскликнула я.

На неделе перед весенним постом каждый дворянин должен был проехаться по своей территории в двуколке, груженой сладостями, сырами и сдобой. Процессия обычно растягивалась от деревенской церкви до самой княжеской усадьбы, где крестьянам и крепостным позволялось бродить по залам, открытым для публики, и где их угощали блинами с чаем. Местные девушки надевали красные сарафаны и вплетали цветы в косы, чтобы отпраздновать наступление весны. Масленица была моим любимым праздником в детстве – в приюте отменяли половину уроков, чтобы мы могли прибрать дом и помочь с готовкой. Князь Керамзов всегда приурочивал свое возвращение из Ос Альты так, чтобы попасть на Масленицу. Мы все устраивались в его двуколке, а он останавливался на каждой ферме, чтобы выпить квас и раздать конфеты с блинами. Сидя рядом с князем и приветствуя селян, мы сами чувствовали себя дворянами.

– Мал, давай сходим посмотрим? – нетерпеливо попросила я.

Он нахмурился, и я знала, что осторожность в нем борется с одними из самых счастливых воспоминаний из Керамзина. Затем на его губах заиграла слабая улыбка.

– Ладно. Там достаточно людей, чтобы мы смогли затеряться.

Мы присоединились к толпе, текущей по дороге, проскальзывая между скрипачами, барабанщиками и девчушками, сжимающими перевязанные яркими лентами ветки. Пока мы двигались по главной улице деревни, лавочники стояли в дверях своих магазинов и звенели колокольчиками и хлопали в ладоши в такт музыкантам. Мал остановился, чтобы купить шкуры и пополнить наши запасы еды, но увидев, как он прячет кусок сыра в рюкзак, я высунула язык. Даже если я никогда больше не увижу сыр, меня все равно будет от него воротить.

Не успел Мал меня остановить, как я кинулась в толпу, протискиваясь между людьми, следующими за двуколкой с краснощеким мужиком на козлах, который покачивался из стороны в сторону, сжимая бутылку кваса в потной ладошке, напевал и раздавал хлеб толпящимся вокруг повозки крестьянам. Я вытянула руку и схватила теплую поджаристую булочку.

– Для тебя, красавица! – прокричал мужчина, чуть не сверзившись вниз.