Золото мертвых - Андрей Васильев (2021)

– Как думаешь, что могла носить на груди девушка в восемнадцатом веке? – решил не отказываться от предложения я. Ну а почему бы и нет? – В смысле – из украшений. Вот тут, справа.

– Очень много вариантов, – тут же сообщил мне мадьяр. – Все зависит от того, что это за девушка, из какой она семьи, какого возраста, в какой стране проживала, замужем она или нет.

– Ого, – опешил я. – Даже так?

– Само собой, – усмехнулся Ласло. – Это сейчас ты можешь за сутки облететь половину планеты, оказаться в незнакомом городе и все равно ощутить себя как дома. Везде одинаковая реклама, одно и то же меню в ресторанах, одни и те же сериалы по телевизору. Мир стал единым пространством, за редким исключением, границы остались только в виде географических понятий. А тогда условностей была масса. Хотя какие-то вещи, разумеется, были едины. Например, если речь идет о незамужней девушке из хорошей семьи, впервые вышедшей в свет или только начавшей делать это, то на груди у нее могла находиться бутоньерка с белой розой и крупной жемчужиной, они символизировали ее девственность. И всякий кавалер, если он имел понятие о чести, обязан был соблюдать определенные правила по отношению к ней. Не скажу про Россию, но в Европе это практиковалось.

– А что еще могло быть? – оживился я.

– Например, кулон в виде замка, – отозвался мадьяр. – Впрочем, иногда его вешали и на шею. Он свидетельствовал о том, что его владелица хранит верность мужу или же любовнику, потому не стремится заводить новые связи. Подобное украшение вошло в моду в начале восемнадцатого века, немецкие мастера постарались. Чуть позже они стали делать к замку ключики, которые его открывали, тем самым превратив его в медальон. Причем иногда эти предметы вступали в определенные сочетания с «мушками», создавая совсем уж причудливые послания окружающим. Это, мой друг, был самый настоящий тайный язык, доступный только посвященным.

– Хорошо. – Я потер ладони. – Такой вопрос – а что мог подарить девушке юноша? Ну из подобных предметов?

– Подвеску, – уверенно заявил Ласло. – Знак любви и верности. Если он был богат, то, возможно, в виде сплетенных инициалов – его и избранницы, если не слишком – то попроще, но непременно с тремя камнями разных цветов. Это должно было сказать окружающим, что сердце данной прелестницы несвободно. Ну а если та меняла свое решение в отношении юноши, то можно было избежать ненужных объяснений, просто вернув подвеску дарителю. Да и мужья частенько дарили подвески женам, как бы говоря им, что их страсть не угасла. Ну хотя бы формально.

– Подвеска? Это как в «Трех мушкетерах»?

– Да-да, – подтвердил Ласло. – Людовик не любил Анну Австрийскую, но приличия ради подарил ей подвески, говоря о том, что чувства есть, и они сильны. А та, в свою очередь, передала их Бекингему, причем как что?

– Как дар любви, – усмехнулся я. – Вроде, в тексте их так и называют.

– Именно. – Мадьяр чуть прибавил скорости, ибо дорога с нашей стороны была почти пустая. – После чего король сильно и обоснованно разозлился, заподозрив, что его подарок был передан другому мужчине. Причем не какое-нибудь кольцо или колье, а именно подвески. Замечу отдельно – очень дорогие подвески. Двенадцать алмазов – это серьезно. За такую побрякушку в те времена где-нибудь в Руссильоне можно было прикупить поместье, землю и виноградники в придачу. Про Гасконь с ее многочисленными полуразрушенными замками я и не говорю.

Подвеска. А что, очень может быть. Почему нет? Теперь бы еще понять, кем была эта «SC», да получше рассмотреть предмет.

Настроение поднялось, а после того, как мы перекусили в придорожном кафе, том, о котором мне говорил Ласло, стало вовсе замечательным.

Остаток дороги пролетел незаметно, и я даже удивился в тот момент, когда увидел из окна машины озеро Сенеж, красиво бликующее под солнцем.