Кровь эльфов - Анджей Сапковский (1994)

– Верно, – подтвердил Терранова. – Геральт, или как его там, умеет справляться с трудностями. И что тут странного? Это мутант, машина для убийств, сконструированная так, чтобы убивать и не дать убить себя. А что до Йеннифэр, не надо преувеличивать значения ее так называемых эмоций. Мы ее знаем. Она эмоциям не поддается. Играла ведьмаком, вот и все. Ее увлекала смерть, с которой этот типус постоянно заигрывает. А когда наконец доиграется, проблемы исчезнут.

– Пока что, – сухо сказала Тиссая де Врие, – ведьмак жив.

Вильгефорц усмехнулся, снова кинул взгляд на лежащее перед ним письмо.

– Неужто? – сказал он. – Не думаю.

Геральт вздрогнул, сглотнул. Уже миновало первое потрясение после выпитого эликсира, начиналась активная фаза, отмеченная легким, но неприятным головокружением, сопровождающим адаптацию зрения к темноте.

Адаптация протекала быстро. Ночной мрак редел, все вокруг становилось серым, туманные и неясные вначале контуры постепенно делались контрастнее, четче и резче. В выходящей на набережную улочке, только что темной, как внутренность бочки из-под смолы, Геральт уже различал крыс, шествующих по сточной канаве, обнюхивающих лужи и щели в стенах.

Слух тоже обострился под действием ведьмачьего декокта. Путаница вымерших переулков, в которой еще минуту назад было слышно только, как шумит дождь в водостоках, оживала, наполнялась звуками. Теперь он слышал ор дерущихся котов, лай собак за каналом, смех и крики, доносящиеся из кабаков и трактиров Оксенфурта, ругань и пение в корчме плотогонов, далекую трель флейты, наигрывающей синкопированную мелодийку. Ожили темные, казалось, уснувшие дома – Геральт начал различать храп спящих людей, тяжелые шаги волов в заградах, фырканье лошадей в конюшнях. Из одного дома в глубине улочки доносились приглушенные, лихорадочные стоны занимающейся любовью женщины.

Звуки нарастали, набирали силу. Он уже улавливал непристойные слова песенок кутил, узнал имя партнера стонущей женщины, различил прерывистое, нечленораздельное бормотание знахаря, доводимого «ласками» Филиппы Эйльхарт до состояния полного и скорее всего перманентного идиотизма.

Близился рассвет. Дождь наконец перестал, сорвался ветер, разгонявший тучи. Небо на востоке явно светлело.

Крысы в переулке заволновались, прыснули в разные стороны, спрятались меж ящиков и мусора.

Ведьмак услышал шаги: четверо или пятеро. Точнее он пока определить не мог. Поднял голову, но Филиппы не заметил.

Он мгновенно изменил тактику. Если среди приближающихся находился Риенс, у него было мало шансов его схватить. Сначала пришлось бы драться с эскортом, а этого он не хотел. Во-первых, потому, что находился под действием эликсира, а значит, этим людям суждено было умереть. Во-вторых, потому, что у Риенса появилось бы время сбежать.

Шаги приближались. Геральт вышел из тени.

Из переулка появился Риенс. Ведьмак мгновенно узнал волшебника, хоть никогда раньше не видел. Шрам на щеке, подарок Йеннифэр, прикрывала тень от капюшона.

Риенс был один. Эскорт скрывался в улочке. Почему – Геральт понял сразу же. Риенс знал, кто ждет его у дома знахаря. Он ожидал засады и все же пришел. Ведьмак понял почему. К тому же еще прежде, чем услышал тихий скрип мечей, извлекаемых из ножен. «Добро, – подумал он. – Если вы того хотите, добро».

– Приятно на тебя охотиться, – тихо проговорил Риенс. – Не надо искать. Сам являешься туда, где хотят тебя видеть.

– То же можно сказать и о тебе, – спокойно ответил ведьмак. – Ты явился сюда. Я хотел тебя здесь встретить, и ты пришел.