Час Презрения - Анджей Сапковский (2007)

На такие замечания Аплегатт тоже имел отработанный ответ. Короткий и четкий. Незадиристый и спокойный — но однозначно напоминающий, кому служит королевский гонец и что грозит тому, кто отважится тронуть гонца. Однако в голосе беловолосого было что-то такое, что удержало Аплегатта от привычного ответа.

— Надо дать лошади передохнуть, господин. Час, может, два.

— Понимаю, — кивнул белоголовый и поднял голову, как бы прислушиваясь к доходящим снаружи голосам. Аплегатт тоже прислушался, но услышал только сверчка.

— Ну что ж, отдыхай. — Белоголовый поправил ремень, наискось пересекающий грудь. — Только во двор не выходи. Что бы ни случилось, не выходи.

Аплегатт воздержался от вопросов. Он инстинктивно почувствовал, что так будет лучше. Наклонился к тарелке и возобновил поиски немногочисленных плавающих в супе шкварок. Когда поднял голову, белоголового в комнате уже не было.

Спустя две минуты заржала лошадь, стукнули копыта.

В комнату вошли трое мужчин. Увидев их, корчмарь принялся быстрее протирать кубки. Женщина с младенцем пододвинулась ближе к дремлющему мужу, разбудила его тычком локтя. Аплегатт подтянул к себе табурет, на котором лежали его пояс и корд.

Мужчины подошли к стойке, быстрыми оценивающими взглядами окинули гостей. Шли они медленно, позвякивая шпорами и оружием.

— Приветствую, милостивые государи, — откашлялся корчмарь. — Чего желаете?

— Водки, — сказал один, высокий и кряжистый, с длинными, как у обезьяны, руками, вооруженный двумя зерриканскими саблями, ремни которых крест-накрест пересекали грудь. — Хлебнешь, Профессор?

— Вполне позитивно, — согласился второй, поправляя сидящие на крючковатом носу очки из шлифованного голубоватого горного хрусталя в золотой оправе. — Если отравка не подпорчена какими-нить инградиенциями.

Корчмарь налил. Аплегатт заметил, что руки у него слегка дрожат. Мужчины прислонились спинами к стойке и не спеша потягивали из глиняных чарок.

— Великомилостивый сударь хозяин, — вдруг проговорил очкастый. — Полагаю не без резону, здесь недавно тому проезжали две дамы, интенсивно следующие в направлении Горс Велена.

— Тут много кто проезжает, — проворчал хозяин.

— Инкриминированных дам, — медленно продолжил очкастый, — ты не мог бы не квалифицировать. Одна из них черноволоса и сверхординарно красива. Ехала на вороном жеребце. Вторая, помоложе, светловолосая и зеленоглазая, вояжирует на серой в яблоках кобыле. Были здесь таковые вышепоименованные?

— Нет, — опередил корчмаря Аплегатт, неожиданно почувствовавший холод спиной. — Не были.

Опасность с серыми перьями. Горячий песок…

— Гонец?

Аплегатт кивнул.

— Откуда и куда?

— Откуда и куда королевская воля пошлет.

— Дам, которыми я интересовался, акцидентально не было ль?

— Нет.

— Что-то больно прытко ты отрицаешь, — буркнул третий, высокий и худой как жердь. Волосы у него были черные и блестящие, словно намазаны жиром. — А мне не показалось, чтобы ты очень-то уж напрягал память.

— Перестань, Хеймо, — махнул рукой очкарик. — Это гонец. Не причиняй служивому сложностей. Как поименовывается сей пункт, хозяин?

— Анхор.

— До Горс Велена велика ли дистанция?

— Чего?

— Верст, говорю, сколько?

— Я верст не мерял. Но дня три езды будет…

— Верхом?

— На телеге.

— Эй! — вдруг вполголоса проговорил кряжистый, выпрямляясь и выглядывая во двор сквозь настежь распахнутые двери. — Глянь-ка, Профессор. Это кто такой? Уж не…

Очкарик тоже глянул во двор, и лицо у него неожиданно сморщилось.

— Да, — прошипел он. — Позитивно он. Однако посчастливилось нам.

— Погодим, пока войдет.

— Он не войдет. Он видел наших лошадей.

— Знает, кто мы…

— Заткнись, Йакса. Он что-то говорит.