Башня Ласточки - Анджей Сапковский (2007)

Он спустился на заросший кустарником и ивняком берег, решительно послал коня в реку, галопом прошел меж бьющих повыше седла всплесков воды. Ныряющие вдоль берега утки разлетелись с громким кряканьем.

Хотспорн подогнал коня, через раскрытую заграду въехал во двор станции. Теперь уже можно было прочесть надпись на тенте фургона: «МЭТР АЛЬМАВЕРА, ИСКУСНИК ТАТУИРОВКИ». Каждое слово было намалевано другим цветом и начиналось с преувеличенно огромных, изящно изукрашенных букв. А на корпусе фургона, повыше переднего колеса, красовалась выведенная пурпурной краской небольшая стрела с раздвоенным наконечником.

— С коня! — услышал он за спиной. — На землю, да поживее! Руки прочь от меча!

Его поймали и беззвучно окружили: справа — Ассе в черной кожаной курточке, расшитой серебром, слева — Фалька в зеленом замшевом кафтанчике и берете с перьями. Хотспорн стянул капюшон, закрывавший лицо.

— Ха! — Ассе опустил меч. — Это вы, Хотспорн. Я бы узнал, но меня обманул ваш воронок.

— Но хороша кобылка! — восторженно сказала Фалька, сдвигая берет на ухо. — Черна и блестит как уголь, ни волоска посветлее. А стройна! Ух, красавица!

— Да уж, такая вот досталась за неполные сто флоренов, — небрежно улыбнулся Хотспорн. — Где Гиселер? Внутри?

Ассе кивнул. Фалька, зачарованно глядя на кобылу, пошлепала ее по шее.

— Когда мчалась через воду, — она подняла на Хотспорна большие зеленые глаза, — то была словно настоящая кэльпи! Если б вынырнула из моря, а не из речки, не поверила бы, что это не настоящая кэльпи.

— А ты, Фалька, когда-нибудь видела настоящую кэльпи?

— На картинке. — Девушка вдруг погрустнела. — А, чего болтать-то. Пошли в дом. Гиселер ждет.

***

У окна, дающего немного света, стоял стол. На столе, опираясь о крышку локтями, полулежала Мистле, совершенно голая ниже пояса. На ней не было ничего, кроме черных чулок. Между нескромно раздвинутыми ногами копошился худой, длинноволосый тип в грязном халате. Это не мог быть никто иной, как только мэтр Альмавера, искусник татуировки, поскольку он-то как раз и был занят тем, что выкалывал на ляжке Мистле цветную картинку.

— Подойди ближе, Хотспорн, — пригласил Гиселер, отодвигая табурет от дальнего стола, за которым сидел с Искрой, Кайлеем и Реефом. Двое последних, как и Ассе, тоже были одеты в черную телячью кожу, усеянную застежками, кнопками, цепочками и другими изысканными украшениями из серебра. «Какой-то ремесленник здорово подзаработал», — подумал Хотспорн. Крысы, когда на них находил стих и распирало желание помодничать, платили портным, сапожникам и шорникам воистину по-королевски. Ясное дело, они никогда не упускали случая сорвать с подвергшегося нападению человека одежду либо финтифлюшки, попавшиеся на глаза.

— Вижу, ты нашел нашу цедулю в развалинах старой станции, — потянулся Гиселер. — Да что я, иначе б тебя тут не было. Надо признать, быстренько ты явился.

— Потому как кобыла хороша, — вставила Фалька. — Поспорю, что и резвая!

— Я ваше сообщение нашел. — Хотспорн не сводил глаз с Гиселера. — А как с моим? Дошло?

— Дошло… — кивнул головой крысиный главарь. — Но… Но, чтоб не разводить… У нас тогда не было времени. А потом мы упились, и пришлось малость передохнуть. А позже другой нам путь вышел…

«Говнюки», — подумал Хотспорн.

— Короче говоря, ты поручение не выполнил?

— Угу. Прости, Хотспорн. Некогда было… Но в другой раз, хо-хо. Обязательно!

— Обязательно! — высокопарно подтвердил Кайлей, хоть никто его об этом не просил.

«Чертовы безответственные говнюки. Перепились. А потом, ишь ты, другая дорога им вышла. К портняжкам за завитушками и цацками, не иначе!»

— Выпьешь?

— Благодарю. Нет.

— А может, отведаешь этого? — Гиселер указал на стоящую среди бутылей и кубков разукрашенную лаковую шкатулочку. Хотспорн уже знал, почему глаза у Крыс так блестят, почему их движения такие нервные и быстрые.