Башня Ласточки - Анджей Сапковский (2007)

— Риенс, — сказала Цири, продолжая улыбаться. — Ведь ты собирался научить меня боли. Помнишь? Этими вот руками. Этими вот пальцами. Этими. Теми, которыми сейчас вцепился в лед.

Риенс ответил. Бореас не разобрал, что, так как зубы чародея стучали и клацали, существенно затрудняя членораздельную речь. Цири развернулась на коньках и подняла руку с мечом. Бореас стиснул зубы, убежденный, что она сейчас зарубит Риенса, но девушка только приготовилась к бегу. К величайшему изумлению следопыта, она отъехала, быстро разгоняясь резкими взмахами рук. Исчезла в тумане, через мгновение утих и ритмичный скрип коньков.

— Мун… Вы-вы-вы… выта-а-а-ащи… ме-е-еня… — прогавкал Риенс, лежа подбородком на льду. Он выбросил обе руки на лед, пытаясь уцепиться ногтями, но все ногти уже были сорваны. Он растопырил пальцы, пытаясь ухватиться за окровавленный лед ладонями и подушечками пальцев. Бореас Мун смотрел на него и чувствовал уверенность, ужасающую уверенность…

Скрип коньков они услышали в последний момент. Девушка приближалась с невероятной быстротой, прямо-таки расплываясь в глазах. Она подъезжала по самому краю льда, мчалась уже по обрезу трещины.

Риенс вскрикнул. И захлебнулся плотной, свинцовой водой.

И исчез.

На льду, точно на ровненьком следу коньков, осталась кровь. И пальцы. Восемь пальцев.

Бореаса Муна с потрохами вывернуло на лед.

***

Бонарт мчался галопом по краю приозерного склона, гнал как сумасшедший, не думая о том, что конь в любой момент может переломать ноги на припорошенных снегом расщелинах. Покрытые инеем ветви елей хлестали его по лицу, били по рукам, сыпали за воротник ледяную пыль.

Озера он не видел — всю котловину, будто кипящий ведьмин котел, заполняла белая мгла.

Но Бонарт знал, что девушка — там.

Чувствовал.

***

Подо льдом, глубоко, стайка полосатых окуньков с интересом провожала на дно озера мерцающую серебряную коробочку, выскользнувшую из кармана плавающего в пучине трупа. Прежде чем коробочка, подняв облачко пыли, упала на дно, самые смелые из окуньков попытались ее даже тронуть мордочками. Но вдруг отшмыгнули, испуганные.

Коробочка излучала странные, пугающие колебания.

— Риенс! Ты меня слышишь? Что с вами? Почему два дня не отвечали? Докладывай! Что с девушкой? Нельзя допустить, чтобы она вошла в Башню Ласточки… Риенс! Отвечай, дьявол тебя побери! Риенс!

Риенс, естественно, ответить не мог.

***

Откос кончился, берег сделался плоским. «Конец озера, — подумал Бонарт, — я на конце. Обошел девку. Где она? И где эта чертова башня?»

Завеса тумана неожиданно лопнула, поднялась. И тогда он увидел ее. Она была прямо перед ним на своей вороной кобыле.

«Чародейка, — подумал он, — общается со своей зверюгой. Послала ее на конец озера и велела ожидать себя.

Но ничто ей не поможет.

Я должен ее убить. Пусть провалится к черту в ад Вильгефорц. Я должен ее убить. Для начала заставлю молить о пощаде, о жизни… А потом убью».

Он крикнул, пришпорил лошадь и послал ее в галоп.

И вдруг понял, что проиграл. Что все-таки она обвела его.

Его отделяло от нее не больше полстае — но по тонкому льду. Она была по другую сторону озера. Больше того, полумесяц плеса теперь изгибался в противоположную сторону — девушка, едущая по тетиве лука, была гораздо ближе к краю озера.

Бонарт выругался, рванул поводья и направил лошадь на лед.

***

— Гони, Кэльпи!

Из-под копыт вороной кобылы задробила замерзшая земля.

Цири прижалась к лошадиной шее. Вид преследующего ее Бонарта пронзил ее ужасом. Она боялась этого человека. При мысли о возможности сопротивления невидимая рука стиснула ей желудок.

Нет, бороться с ним она не могла. Пока еще не могла.

Башня. Спасти ее могла только Башня. И портал. Как на Танедде, когда чародей Вильгефорц был уже совсем рядом, уже протянул к ней руку…

Единственное спасение — Башня Ласточки.