Враг моего сердца - Елена Счастная (2018)

Никто возражать не стал. Кто спешился сразу и пошёл помогать с телегами, кто поспешил за княжичем. Елица, уворачиваясь от широких мокрых ветвей, оказалась на поляне одной из первых. Здесь виднелись почти неразличимые следы давнего кострища, устроенного между старых обломков стволов. Но и для палаток место обещало найтись. Нехорошо здесь было: да и как бывает среди недобрых деревьев, хоть по имени они были ей почти родня. Леден тоже осматривался настороженно. Да деваться им всем было уж некуда. До веси, где заночевать хотели — не успели добраться.

Скоро лагерь был готов, огонь, разведённый хитрым образом, чтобы не залило дождём, вспыхнул, освещая плотно сомкнутые стены ельника и даря хоть какое-то тепло в столь промозглый вечер. Едва повечеряв, все разошлись по укрытиям. Только дозорному не свезло: пришлось ещё мокнуть под плотным рогожным плащом, дожидаясь, пока его сменят.

Теперь уж Елице беспокоиться не пришлось, а княжичу её заверять в безопасности: для женщин поставили отдельный небольшой шатёр. Не разбежишься, но и места для всего хватает. Они вместе с Мирой улеглись, как стихли почти все голоса кметей. Изрядно устав за день, Елица заснула быстро, всё размышляя о том, что скажет при встрече Остромиру, как объяснит, зачем после стольких лет приехала. Вот уж подвели её Светоярычи под нелёгкую заковыку. Потому как сама она в своих догадках вовсе не была уверена.

Только разбудил её ночью будто бы чей-то приглушённый голос. Стон или хрип то был, понять она спросонья не смогла. Но встала, повинуясь вспышке тревоги и страха. Прислушалась, опустив босые ступни на расстеленный перед лежанкой половичок. Над лагерем нависла полнейшая тишина, лишь дождь шуршал по плотной тканине шатра. Мира спала неподалёку и даже не шевельнулась от шороха. Елица уже хотела было снова лечь, как звук чьего-то беспокойного бормотания повторился. Странно только, что оно не разбудило никого больше и не заставило даже часового сдвинуться с места.

Елица обулась, натянула свиту прямо поверх сорочки и вышла наружу, на ходу накидывая платок на голову. Часовой — уж не тот, что оставался у костра вечером — поднял на неё сонный взгляд. Она снова замерла, как из шатра княжича донёсся громкий стон.

— Не ходи, княжна, — шепнул кметь. — Брашко справится.

Но судя по тому, что тише за плотным пологом укрытия не становилось, отрок не слишком хорошо справлялся. Елица покачала головой и, не слушая больше предупреждений дозорного, вошла в шатёр Ледена. Внутри было сыровато: вырытый в земле очаг почти потух. Брашко и правда не спал: он сидел на корточках возле лежанки княжича и пытался разбудить его, держа в одной руке кружку то ли с водой, то ли с отваром каким. Но Леден метался в силках кошмара, никак не просыпаясь от его тормошения. На лице отрока читались растерянность и испуг, будто такое случалось впервые.

— И часто с ним так? — Елица подошла ближе, теребя от волнения углы платка.

От жутковатого вида тут же стало душно; она сняла свиту и положила на сундук. Брашко вздохнул, печально и устало посматривая на княжича.

— Бывает, — развёл руками. — Но сегодня прям худо. Зря мы в ельнике остановились.

— Отойди, — Елица опустилась перед лежанкой на колени, слегка отталкивая его. — Пойди лучше на костре воды согрей. Он ледяной весь.

Княжич и правда был холодным, будто не бился сейчас в лихорадке сна, а лежал в снегу. И верно ведь — Леден… Елица коснулась его покрытого испариной лба, смахивая липкие пряди. Наклонилась к лицу, искажённому неведомым мучением.

— Проснись, княжич, — шепнула, легонько потеребив его за плечо.