Жена по контракту - Виктория Вестич

— Если будут какие-то изменения, хоть и малейшие, обязательно звоните мне, — царапая свой номер на листочке блокнота, прошу я, — И если что-нибудь понадобится — тоже звоните.

— Не беспокойтесь. Константин Николаевич всегда в курсе всего, его человек привозит все необходимые медикаменты.

— Да? — растерянно спрашиваю я, протягивая ей листок, — Но все-таки. Вдруг что, возьмите.

— Конечно. Если хотите, я буду вам звонить каждый день, чтобы держать вас в курсе.

— Да. Да, давайте, — киваю и опускаюсь наконец на стул, расположенный рядом с реанимационной кроватью.

Демид выглядит ни грамма не лучше — все те же кровоподтеки, опухшее от гематом лицо. Сердце болезненно сжимается и я, не выдержав, мягко и осторожно беру его безвольно лежащую ладонь в свои руки.

Жанна Романовна тактично выходит, оставляя нас наедине, хотя Рокотов до сих пор без сознания, и я никак не смогу с ним поговорить. Но я ей очень благодарна за эту чуткость, потому что хочется побыть немного рядом с Демидом. Если бы я только могла как-то дать ему понять, что он не один… Может, глупо, но мне кажется, что Демид абсолютно все слышит, поэтому не нахожу ничего лучше, кроме как тихо произнести:

— Поправляйся скорее. Тима очень тебя ждет, все время спрашивает, где ты, когда вернешься… — и почти неслышно добавляю, — И я жду тоже.

Мне хочется рассказать ему все: и как я переживаю, и что Костя скоро познакомится с Тимой, и теперь точно должен помочь нам. Что мы сможем выстоять против Клима, если будем все вместе, и тогда он точно ничего не сможет нам сделать. Но только кусаю губы. От мыслей о том, что нас могут прослушивать постоянно, я скоро параноиком стану, не иначе.

— Я вернусь скоро. Может маме Тимура отвезу и буду с тобой, пока ты не очнешься, — обещаю я, не решившись сказать, что на самом деле хочу, чтобы Костя взял сына к себе под полную охрану. Так ему точно будет безопаснее, чем со мной…

Выхожу из палаты и коротко прощаюсь с сиделкой, которую нанял Лютый. Жанна Романовна возвращается внутрь вместе с двумя охранниками, что дежурили там до моего прихода, и я уже спокойнее выдыхаю. Демид здесь не один, и это самое главное.

Оборачиваюсь и спотыкаюсь на ровном месте, когда встречаюсь взглядом с человеком, застывшим у противоположного окна каменным изваянием. Сначала я не верю своим глазам, но потом приходит осознание, что недалеко от палаты действительно стоит Бритый, ожидая, по-видимому, меня. Потому что, как только мы встречаемся взглядами, он тут же кивает в знак приветствия и неторопливой походкой направляется ко мне.

— Не хочешь поговорить? — внимательно глядя мне в глаза, интересуется он, останавливаясь напротив.

Пытаюсь унять бешеное сердцебиение и не вцепиться в его лицо прямо посреди больничного коридора. И это безумно сложно, если постоянно вспоминать о том, кто именно помогал Климу с самого начала.

— А есть о чем? — резко спрашиваю я и, обернувшись к охране, требовательно тыкаю пальцем в сторону Бритого, — Вот его не пускайте в палату совсем! И вообще никого постороннего не пропускайте, кроме врача! И обязательно проследите, чтобы сиделка все лекарства проверяла, что в палату приносят, и сама уколы нужные делала. И чтобы все препараты были запечатаны!

Один из охранников молча кивает, давая понять, что услышал меня.

— Соня… — зовет мужчина устало и трогает меня за руку, чтобы привлечь внимание.

— Не прикасайся ко мне! — отшатываюсь от него, как от прокаженного, не сводя с Бритого полного ненависти взгляда.

— Давай поговорим. Прямо здесь, если ты меня боишься, только отойдем немного, — вполне миролюбивым тоном предлагает он.

— Я тебя не боюсь. Все, что нужно, ты уже сделал — что мне тебя теперь бояться? — кривлю губы в презрительной усмешке. Именно благодаря этому человеку я никогда в жизни больше не поверю никому чужому. Слишком жестокий урок, если учесть, чего именно он мне может стоить.