Мы вернемся! - Андрей Булычев (2021)

— Здесь с востока лиман, там дальше море, вот тут уже начинается залив солёного озера. Вокруг сплошная топь. Всё раскисло. В обход османам идти далеко, все окрестности превратились в болота. Только по этому тракту они будут бить, — доказывал командовавшему арьергардом подполковнику Мекнобу Алексей.

— А если они всем скопом навалятся на нас и сомнут? — всё сомневался старший заслонной группы. — У нас ведь прикрытия здесь нет, что там четыре сотни карабинеров с ними сделают? Раздавят всех как кутят, и пару выстрелов даже не успеет ведь каждый по супротивнику дать.

— Зато если мы им вот тут вот кровавую баню устроим, то они уже точно больше не станут на нас лезть! — доказывал подполковнику Егоров. — Что там им те прошлые две стычки, где они от силы только лишь полсотни потеряли? Нам здесь нужно ударить жёстко! Я вот что предлагаю: видите вон тот мост через узкую протоку лимана? Прошу вас, Фёдор Иванович, пройдемте за мной! — и офицеры отошли оглядеть подступы.

Через час передовая сотня сипахов выскочила с юга из перелеска и, миновав открытое место, достигла моста. За ним к северу на расстоянии двух сотен шагов был виден длинный завал из стволов деревьев, гужевых повозок, камней и всякого другого хлама, у которого сейчас суетились русские. Проскакав с ходу мост, сипахи вступили с ними в перестрелку и, потеряв несколько всадников, убрались через него же обратно.

— Разведали! Значит, теперь жди их главные силы! — пробормотал Егоров.

Его рота занимала сейчас скрытные позиции в кустарнике западнее моста. А возле него, за обочиной дороги, в вырытых и замаскированных сверху окопчиках сидели егеря-пионеры. Именно на них, на их сноровку и на хладнокровие была сейчас вся надежда у командира. Восемь фугасов были установлены и на мосту, и перед ним по большому полукругу. Основная трудность была сейчас в том, что для подрыва зарядов было нужно воспламенение огнепроводного шнура. Других способов в этом веке у Алексея пока просто не было. Горел этот английский огнепроводный менее аршина в минуту, или, как уже рассчитали его оружейники опытным путём, три удара спокойного сердца на его дюйм. Главный оружейник Курт с рыжим Василием и другими пионерами роты хорошо поломали голову, закладывая мины, и теперь оставалось лишь только надеяться на их личное хладнокровие и на правильность всех расчётов.

— Едут, едут, вашбродь! — Федька махнул рукой, показывая вдаль. Алексей припал к окуляру своей зрительной трубы. Вот они, голубчики! Оптика услужливо приблизила выходящую на прямую видимость турецкую конницу. Было её очень много!

Как видно, оглядев все подступы с седла, самый главный из всадников наконец махнул рукой, и поток османской кавалерии устремился в сторону моста.

Первая сотня, за ней вторая растянутой змеёй стремительно проскакали через мост и уже после него, на северной стороне, разворачивались для атаки на русские временные укрепления. От занятого батальонными егерями завала послышалась команда, а потом грянули ружейные залпы.

Ну же, пора! Вот уже третья сотня сипахов проходила через мост. Вдруг, как видно, по сигналу своего старшего, серая тень выскочила из-под мостовых балок и стремительно понеслась в сторону роты. За ней от дорожной обочины, из скрытных окопчиков выскочила следом вторая, третья, четвёртая фигура в лохматках, и все они стремглав понеслись в сторону ротной егерской цепи. У них было меньше минуты. Два фута, или двадцать четыре дюйма, горящего огнепроводного шнура лежало сейчас на противоположной чаше весов их жизни, и ещё сто пятьдесят шагов им было до товарищей.

Конечно, их сразу же заметили с той проносящейся через мост третьей турецкой сотни. И проскакивающие на противоположный берег сипахи уже разворачивали с криками своих коней.

— Ждё-ём! Ждё-ём! — Лёшка поднял вверх руку. — Огонь! — Он резко бросил её вниз и сам же припал к прицелу.