Мы вернемся! - Андрей Булычев (2021)

Но мальчишка только продолжал испуганно озираться по сторонам, где стояли такие страшные дядьки с оружием, и не говорил ни слова.

— Ладно, понял я, что все вопросы к деду, — кивнул Алексей. — На вот, держи-ка, братец, за свои труды, — и положил в руку сразу же сообразившего, в чём дело, мальца серебряную монетку — гривенник. Тот заглянул в щёлку своего зажатого кулачка, и его лицо осветилось счастливой улыбкой.

— Ладно, иди с Богом, — усмехнулся Егоров и потрепал пацанёнка по волосам. — Зовут-то тебя как?

— Мойша. — Мальчишка шмыгнул носом и быстро выбежал из дома.

Первым делом Алексей решил заглянуть в главное интендантство армии, вернее, в ту его часть, где находились склады по хранению всевозможного военного имущества, амуниции и одежды. От продовольственного склада ему указали на два длинных бревенчатых сарая с притулившимся возле них небольшим саманным домиком.

— Вон там, вашбродь, в энтом самом домике старшого по всем воинским вещам вы и найдёте. Только вот строгие они, ничего не дають, хоть кто бы и чего ни попросил, — покачал с сомнением головой пожилой унтер каптенармус.

Постучав в дощатую белёную дверь, Алексей, толкнув ее, зашёл вовнутрь дома. За столом перед ним среди бумаг и толстых журналов сидел с самым деловым и серьёзным видом капитан Рогозин собственной персоной. Именно с ним и с лихим гусаром Белозёрским довелось когда-то Егорову сиживать на армейской гауптвахте.

— Александр Павлович!

— Лё-ёшка! — Оба офицера обнялись, как добрые старые друзья.

— Вот уж не думал я вас здесь встретить! — Алексей с усмешкой кивнул на стол, заваленный листами бумаги и журналами учёта.

— А вот и зря, — улыбнулся Александр Павлович. — Помнишь, я тебе тогда ещё в камере говорил, что опытными интендантами не разбрасываются? Пока научишь его нашему делу, долгие годы пройдут. А все обвинения с меня давно сняты, то пустое, вот уже и опять я при деле.

— Да, да, да, вы говорили! — рассмеялся Лёшка. — А как с гусаром Белозёрским, не слышали ничего про него?

Офицеры сидели в небольшой соседней комнатке домика, где и жил капитан, и пили ароматный чай с маковыми баранками. На столе стояла посудина с тёмным каштановым мёдом, и Лёшка время от времени нырял туда небольшой серебряной ложечкой. Александр Павлович же любил пить чаи без всего, дабы не перебивать их благородный, чистый вкус всякими другими прикусками, как он сам только что и выразился. Ну-у, за исключением разве что баранок.

— Белозёрский, Лёш, был серьёзно ранен в поиске. Его, всего изрубленного, сказывают, в госпиталь привезли, ну а дальше уж я его судьбу-то и не ведаю, — развёл руками капитан. — У меня тогда, понимаешь, очень непростое время было, пока вот что-то, как сейчас, не определилось. Жив будет, глядишь, еще и повидаем повесу. А сам-то ты ведь тоже сильно пораненный был. Наслышан, как же, весьма наслышан я о твоём подвиге. Во-от уже — капитан-поручик, к Георгию представлен за примерную храбрость. Признаюсь, Алексей, хотел было я к тебе зайти, да думал, а вдруг ты не признаешь меня, всё-таки в таком интересном месте нам с тобой довелось познакомиться.

— Алекса-андр Па-авлович! Плохо же вы обо мне думаете, — покачал головой Егоров. — Мы чай с вами из одной кружки воду в подвале пили, хлеб за одним столом преломляли. В такие непростые недели сколько по душам переговорили?

— Ладно, ладно! — махнул рукой Рогозин. — Вижу, что не зазнался. Ну, сказывай давай, зачем сюда пришёл? Вижу ведь, что не ко мне лично шёл, а интенданта вещевого искал.