Мы вернемся! - Андрей Булычев (2021)

— Там солдаты. С вашего разрешения, я бы не хотел, чтобы они меня видели. Одно дело, когда мы ведём дела с вами и вы со мной состоите в знакомствах. И совсем другое — когда я становлюсь слишком популярным среди военных. Сами понимаете, положение вашей армии на этих землях не очень устойчивое. Прошу вас, конечно, меня простить за такую откровенность, но вдруг по прошествии какого-то времени сюда опять вернутся турки, а ведь у меня семья, жена, дети и внуки.

— Я вас прекрасно понимаю, — успокоил старого еврея Егоров. — У меня к вам, Давид Соломонович, нет и не может быть никаких претензий. Спасибо вам за всё это оружие и за вашу порядочность, я вам весьма признателен!

Через две минуты поражённые до глубины души егеря разглядывали разложенные на прилавке новенькие штуцера.

— Потап, Ермолай, помните те тридцать три золотые монеты, найденные вами у разбитой кареты под Горной Топоницей? Я вам говорил, что в своё время оповещу, на что они были потрачены? Ну, так вот, это оружие, что вы перед собой сейчас видите, и есть то самое найденное золото, а вернее, то, что на него мне удалось взять. И уж теперь-то оно точно не проестся и не промотается, а будет долго бить врага в руках егерей своими дальними и точными выстрелами! Макарыч, засвидетельствуй и прими всё на вооружение роты. И вот эти два охотничьих тоже, весьма, я вам скажу, занятные винтовки, хоть и без штыка. Точностью и дальностью боя, если их правильно пристрелять, они будут весьма превосходить обычные. Это, считай, что-то среднее между штатным штуцером и нашей винтовальной дурындой, что вы все веслом зовёте. А со штыком для них мы ещё что-нибудь потом тоже придумаем.

Глава 7. За реку

— Главное квартирмейстерство первой армии по указанию императрицы и Военной коллегии спланировало продолжение наступления на турок в конце августа — начале сентября месяца. Но наш командующий принял решение отсрочить его ещё на один месяц, дабы подтянуть к Дунаю все резервы, провиант и боевой припас, так как на своём берегу турки всё уже основательно выжгли, лишь бы это не попало в руки русским, — рассказывал Егорову о сложившейся обстановке фон Оффенберг. — Сейчас Григорий Александрович Потёмкин со своим корпусом демонстрирует туркам намеренье продолжить наступление под Силистрией, дабы заново начать прерванную в июне осаду этой крепости. На остров Кегай, напротив турок, выставлены батареи, которые ведут непрерывный огонь по укреплениям неприятеля. Несколько наших отрядов переправлялись там для поисков и действовали в них весьма удачно. Всем этим мы сковываем основные османские силы и держим их около корпуса Потёмкина. Но наступать мы планируем с других направлений, и самое главное — это вот здесь, — и полковник ткнул карандашом в центр карты. — Гирсово! Вот то место, где одна из частей нашей армии пойдёт вглубь османской территории. Времени у нас мало, впереди осенняя распутица, и нам нужно пробить дорогу на Балканы. В Гирсово поставлен Александр Васильевич Суворов. Зная его, я верю, что этот орешек туркам будет не по зубам. Они уже начали стягивать туда свои силы, намереваясь выкинуть из укреплений русские войска, и, по нашим данным, скоро туда подойдёт особый корпус, обученный новому бою французскими инструкторами и с французским же вооружением. Ты, помнится, Алексей, и сам когда-то изъявлял желание служить под началом Александра Васильевича?

— Так точно, Ваше высокоблагородие, с превеликим удовольствием, — подтвердил Егоров. — Почтём за честь, господин полковник! Рота отдохнула от прошлых боёв, залечила раны, пополнилась и перевооружилась. Пора бы уже и турку бить!