Мир для его сиятельства. Записки начинающего феодала - Сергей Кусков

Потом гам поднялся несусветный, ибо понабежали люди, началась суета сует и возня.

Наконец, мозги пришли в норму, я осознал себя, сидящим на голой замковой земле. Рядом двое отроков моей охраны скрутили напавшего, а ещё двое — отчаянно пиздили чуть в стороне… Трифона, всячески при этом сквернословя.

— Эй! А ну, братва! — заорал я им. — Алё, это что тут происходит?

Попытался встать, но меня тут же повело, и снова брякнулся. Кто-то, добрая душа, помог, поддержав, говоря какие-то слова сочувствия — кое-как вашего покорного слугу подняли.

— Эй, народ, вы что делаете? — заорал я на молодняк, от моего крика прекратившего бить Трифона, но продолжающего держать его в захвате мордой в землю. — Вы чего его бьёте?

— Так это, вашсиятельство… — захлопал глазами один из отроков. — Он драться кинулся.

— На благородного, — добавил второй, так же непонимающе хлопая глазками.

— Да вы poohueli все chto li? — заорал я, осознав пиздец… После чего орал ещё минут пять, смешивая местный романно-иберийский и Великий Могучий. — Он меня спас! Защитил! От этого хмыря отбил! — указал на скрученного террориста, избивателя графов из моей собственной гвардейской сотни, молча, с фатализмом на лице смотрящего за тем, что происходит. Благородный, бля? Но мужик реально меня от него, профессионального воина, запросто могущего убить, отбил! Срать что на благородного руку поднял! Защищал же хозяина! А они его… С-сука, по почкам? Что за блядский мир!

— А ну кончай базар, нахер пошли! — попёр я дуром на них. — Пошли-пошли, blyad'

— Но… — растерялись отроки и подались назад, впрочем, не выпустив Трифона.

— Отставить! — раздался рядом голос, от которого голову в плечи вжал сам я. — Рикардо, я разберусь! Отставить! — Повтор, для отроков. — Холопа в подвал. Бегом! И не бить! Рикардо, я разберусь! — повтор уже готовому возмутитьсямне. — Это моё дело! Этого — тоже в подвал! Сковать! И тоже не бить! — это он про напавшего на меня гвардейца.

— Есть!

— Есть!

— Слушаюсь! — отрапортовали отроки и как можно скорее увели обоих пострадавших/пленных. Лицо у Трифона было разбито, но судя по его комплекции и силе, досталось ему легко — переживёт.

— Прости, Рикардо, моя вина! — прошептал бывший наставник, сотник Вольдемар, подойдя вплотную. — Послать за лекаркой?

— Пошли, если знаешь, куда она поехала, — не стал ерепениться я.

— Найдём. Посигналим, спросим. — Забываю, что флажковый семафор тут уже известен. — Горячку сейчас не пори, приказы не раздавай, успеется, — быстро-быстро затараторил он. — Пошли, разговор есть. Вину с себя не снимаю, но и ты не ломай всё окончательно. — И пошёл в сторону донжона.

Я ни хрена не понял, но прилежно, как его ученик, коим себя чувствовал (а никак не графом), поплёлся следом.

Глава 8. Судейская или спорт в ширнармассы (продолжение)

— Da v rot ebat', откуда мне было знать, что она замужем?! — орал я, вышагивая нервно по кабинету. — Шалава — и шалава! Я вообще подумал, холопка сначала! Только к утру сообразил, что нет. Да хрена, не сообразил — она сама сказала! Блядина — и блядина, чего с ней церемониться? Блядей драть надо, а не о поэзии разговаривать!

— И всё-таки, она не жена слуги. Не жена вольного. И не жена кого-то из купеческого сословия. Она венчанная супруга твоего собственного воина! Молодого, отрока, но полноправного воина твоей гвардейской сотни, мать твою Рикардо! — шипел Вольдемар. — И прежде, чем расчехлять ширинку, неплохо было бы включить мозг! И не тащить эту шалаву в койку при всех, при всём замке, как ты сделал вчера! Это было как пощёчина. Твоя пощёчина ему и устоявшимся правилам. С теми, кто тебе служит, кто за тебя и с тобой кровь проливает, так не поступают.

Вольдемар тоже был мягко говоря не в духе.