Эсминцы и коса смерти. Том 2 - Августин Ангелов

Благодаря усилиям Александра Лебедева, на каждом эсминце ПВО теперь имелись диверсионно-корректировочные группы, состоящие из трех бойцов и командира. Всего на семи эсминцах получалось двадцать восемь человек, фактически, взвод полного состава. На других кораблях флота подобные подразделения еще созданы не были. И начальство, разумеется, об этом знало. Имеющимся диверсантам-корректировщикам даже присвоили статус взвода особого назначения разведывательного отдела штаба Балтийского флота. Теперь настало время применить навыки этого особого подразделения, возглавляемого старшим лейтенантом Лебедевым, в боевых действиях по защите базы флота. А в военных действиях на суше Саша никогда раньше участия не принимал ни в этой, ни в той, прошлой, жизни. Вот и переживал, как будет там, на передовой? Одно дело — заниматься боевой учебой, и совсем другое — идти в настоящий бой.

Мичман Вадик Полежаев, старшина второй статьи Паша Березин и старший матрос Дима Степанов тоже немного мандражили. Полежаев и Степанов нервно курили. Они собирались с особой тщательностью, экипировку проверяли по несколько раз, чтобы ничего не забыть. У моторки к ним неожиданно присоединился командир корабля. Оказалось, что Малевский временно сдал командование эскадрой эсминцев ПВО командиру «Калинина» и тоже спешил на берег. Сергея Платоновича вызвали на совещание в штаб базы.

Появился и боцман Мочилов, вместе со своими людьми конвоировавший пленных немецких летунов. Из экипажа сбитого бомбардировщика «Ю-88» уцелели только эти двое. Командир воздушного судна молодой лейтенант Ганс Шнитке и его стрелок-радист фельдфебель Фриц Бауэр. Последний получил осколками зенитного снаряда по мягкому месту и пока передвигался с трудом, хотя корабельный врач и оказал ему всю необходимую первую помощь. Остальные члены экипажа немецкого самолета, стрелок нижней полусферы и бомбардир погибли.

Выжившие «стервятники люфтваффе» выглядели весьма помято. Вымокшие насквозь после приводнения летные комбинезоны им пришлось снять и переодеться в обычные матросские робы краснофлотцев. Если не знать, что они немцы, то по внешнему виду понять это было невозможно. Обычные парни, ничем не примечательные, среднего роста и комплекции. Ганс — рыжий и сероглазый, как и некоторые из экипажа советского эсминца, а Фриц — кареглазый брюнет, каких вообще миллионы вокруг. На эдаких особенных арийцев изысканной нордической внешности они совсем не походили, да и никакой агрессии, будучи сбитыми, не проявляли. Их тоже взяли с собой, поскольку из штаба приказали сдать всех пленных с кораблей на берег.

Погода благоприятствовала. Ветер и волнение моря к вечеру утихли. Да и воздух потеплел. Моторка шла ровно, почти не раскачиваясь. Веселые брызги вылетали из-под форштевня нагруженного суденышка. Лебедев занимал место на носу, а Малевский, положив портфель с документами на колени, расположился в середине лодки, сидел на скамье сразу за немцами, рядом с мичманом, между ног которого торчал пулемет, поставленный вертикально, чтобы брызги не попадали в ствол. Березин и Степанов заняли корму. Причем, в парадной форме был только Малевский, а все остальные — в простых темных робах. Вокруг акватория кишела небольшими разъездными суденышками, снующими между кораблями, стоящими на внешнем и внутреннем рейдах. Лавируя между потоков кильватерных струй, создаваемых крупными разъездными катерами и гонящих довольно высокую волну, лодка успешно прошла волнолом и, оказавшись во внутренней бухте, пошла к пирсу. В отдалении, где-то за городом, постоянно слышалась канонада. Иногда к ней присоединялись гораздо более громкие залпы линкоров и крейсера, напоминающие близкие раскаты грома. А в ясном небе кружили «Ишачки» и «Чайки», патрулирующие воздушное пространство над боевыми кораблями. Новые самолеты «Миги» и «Лагги» командиры от авиации зря не гоняли, берегли их для перехватов при налетах фашистских «стервятников».