Телохранитель - Игорь Валериев (2019)

Раскатав матрас и положив свернутое одеяло и подушку в голову кровати, я присел на ложе, на котором мне придётся спать минимум год. Класть на кровать мне было нечего, так как все свои вещи на хранение оставил у дядьки Игната, а часы цесаревича и большую часть денег положил в арендованную Филиновым в Сибирском банке ячейку. Мне из-за возраста арендовать ячейку не удалось, а дядька Игнат наотрез отказался хранить у себя дома часы самого наследника российского престола и такую кучу деньжищ. Вот и пришлось уряднику стать арендатором ячейки в банке.

Вдоль стены, где стояли незаправленные кровати, быстро разбредались остальные юнкера. Вскоре народ разобрался, кто и где будет спать. Споров не возникло. Сказалось то, что из всех вновь поступивших – «молодых людей с вокзала», так называли штатских абитуриентов – было только двое: я и ещё один юноша в тужурке гимназиста. Остальные были вольноопределяющимися и урядниками полков Сибирского, Енисейского, Иркутского, Забайкальского казачьего войска. С Амурского и Уссурийского войска, судя по форме, никого не было. Но я успел у старшего портупей-юнкера Забелина узнать, что младший портупей-юнкер Сафонов родом из станицы Буссе и до поступления в училище был урядником в Амурском конном полку в третьей Благовещенской сотне. И в старшем классе есть ещё двое юнкеров из Амурского конного полка, которые служили в четвёртой Поярковской сотне. В общем, по меркам Сибири и Дальнего Востока, не то что земляки, а почти родственники.

Наличие такого количества служивых людей привело к тому, что они быстро разобрались с местами в спальне, скучковавшись по войсковому и земляческому принципу. Видимо, поэтому моим соседом по столику-шкафу между кроватями стал гимназист. Штатский к штатскому, так сказать. На мне хоть и была форма Амурского казачьего войска, но погон не было.

Чтобы не тянуть время со знакомством, протянул соседу руку и представился:

– Тимофей Аленин, казачий сын из станицы Черняева Амурского казачьего войска.

Гимназист робко протянул в ответ руку и смущённо произнёс:

– Алексей Васильев. Из обер-офицерских детей. Отец – капитан в отставке. В своё время участвовал в штурме крепости Геок-Тепе в Туркестане, где был ранен и награждён георгиевским оружием «За храбрость». После излечения был переведен во Второй Восточно-Сибирский линейный батальон, но через пару лет раны дали о себе знать, и его отправили на пенсион.

Я не сильно сдавил расслабленную ладонь Алексея и с улыбкой произнёс:

– Очень приятно познакомиться. А в казачий конный взвод-то как попал? В нём почти все казаки.

– Места в пехотных взводах не осталось. Пришлось в конный взвод идти. Не ждать же ещё год! А там, может, и место освободится. Отец с начальником училища договаривался о возможном переводе во время учёбы.

«Видимо, временный попутчик», – успел подумать я, как наш дальнейший разговор прервал младший портупей-юнкер Сафонов, который дал команду строиться в коридоре в колонну по два. Спустившись на первый этаж, наше отделение прошло по коридорам, пока не остановилось перед дверью с надписью «цейхгауз». Как в коридоре, так и во всех остальных помещениях училища, мимо которых мы проходили, стояла непривычная после экзаменационного шума тишина и не было ни души.

На стук в дверь склада портупей-юнкера её открыл изнутри бородатый, разбойничьего вида казак, одетый в мундир с нашивками вахмистра на погонах и шевроном на левом рукаве за сверхсрочную службу. На мундире были видны две серебряные медали «За усердие» на Станиславской и Аннинской лентах и медаль «За храбрость» четвёртой степени на Георгиевской ленте. Окинув наше отделение мрачным и звероватым взглядом, этот вылитый разбойник шире раскрыл дверной проём.

– По одному подходим к столу, получаем комплект формы, забираем и выходим. Потом заходит следующий! – прорычал казак-каптенармус и скрылся внутри помещения склада.