Телохранитель - Игорь Валериев (2019)

– Ты государя наследника собой от пули закрыл. – Баженов не спрашивал, а утверждал.

– Так получилось, – ответил я, думая про себя, что не рассказывать же всем, что не я это прыгнул, а Тимоха – моя погибшая вторая сущность.

Мой ответ как будто прорвал плотину тишины, и вокруг разом загомонило три десятка человек. Не сразу, но всеобщую говорильню, которая в основном сводилась к возгласам удивления, вопросам и эмоциям, «совету» удалось остановить. Мне дали команду одеться и обязали сделать подробный рассказ-доклад о нападении на цесаревича после окончания процедуры знакомства. Вернувшись в строй-толпу своего отделения, получил несколько восторженных ударов по плечам и изумлённо-восторженный взгляд юнкера Васильева.

Когда после окончания процедуры знакомства я кратко рассказал о нападении на цесаревича, потом о моей, точнее, уже нашей с первым десятком школе в станице, вскользь упомянул о разгроме банды Золотого Лю, как и о схватке с красными волками, последовало интересное решение «совета». Общим голосованием старшего класса, с учётом вынесенного советом предложения, мне впервые в истории взвода было единогласно присвоено звание «хорунжего» в младшем классе с обязательством сдать экзамены по военным дисциплинам до присяги, чтобы быть официально переведённым в старший класс училища. Так закончилось наше знакомство, и начались обычные учебные будни.

Дни полетели один за другим – подъем, туалет, зарядка, утренние процедуры. Затем молитва, чай, занятия, завтрак, занятия до и после обеда. Ужин. Вечерний цук по тренировке шенкелей и шлюсса со стороны старшекурсников. И только два часа перед сном мы были предоставлены сами себе. Я в это время зубрил учебник по тактике, которой отводилось семь часов в неделю, уставы, учебники по фортификации и военной топографии. Также мне необходимо было до присяги освоить и сдать за младший класс военные администрацию, гигиену и законодательство, методику обучения низших чинов и иппологию. Присяга, в отличие от остальных юнкерских училищ, в Иркутском принималась не в октябре, а шестого декабря в день святого Николая Чудотворца – небесного покровителя училища. Так что у меня было три месяца. А по такой дисциплине, как сведения об оружии, я и сам мог рассказать больше, чем было написано в учебнике.

Из всего начального этапа обучения мне больше всего запомнилось наше первое занятие в манеже по верховой езде. Специально для нашего взвода в училище содержалось сорок коней, уход за которыми осуществляли казаки. А старшим над ними был дядька Игнат Филинов.

Когда наше отделение прибыло в манеж, там нас уже дожидался ещё один офицер училища сотник Коршунов Михаил Фёдорович, который перешёл на данную должность из иркутской конной казачьей сотни. Похожий на Лермонтова и внешностью, и телосложением молодой сотник оказался отличным кавалеристом и педагогом, в чём мы очень быстро убедились.

В небольшой манеж вывели наших коней, породу которых я определить не смог, что-то среднее между башкирской и алтайской. Практически все жеребчики были в холке на ладонь, а некоторые и на две повыше привычных мне амурцев и монголов. Хотя мой Беркут был такого же роста.

Кони были поседланы только попонами, которые туго обтягивали их спины. Взобравшись на доставшегося мне жеребчика, я с трудом охватил его шенкелями. «Сейчас увидим, кого охлюпкой гоняли, чтобы научить крепко сидеть на коне», – подумал я.

За почти пять лет пребывания в этом мире я стал неплохим конником и надеялся не осрамиться на выездке. Тем более, по первому разряду еще два года назад джигитовку на соревнованиях сдал.

Пока первая смена из восьми юнкеров, в которую я вошел, шла шагом по кругу манежа, всё шло благополучно, но едва сотник подал команду «рысью», как двое из нас почувствовали определённые неудобства. На втором круге один из них слетел с коня.