Личник - Игорь Валериев (2020)

– А как здесь быть довольным, господа? – ответил вопросом на вопрос я. – Двенадцать шпионов в городе делают что захотят. Не удивлюсь, что Генеральный штаб Японии имеет фотографии чуть ли не всех наших офицеров в Приамурье, фото наших пароходов, особенно тех, которые принадлежат Военному ведомству и должны быть вооружены в случае боевых действий. Это «Зея», «Онон», «Ингода», «Чита», «Константин», «Генерал Корсаков». А также пароходов Сибирской флотилии «Шилки», «Амура», «Лены», «Сунгачи», «Уссури», винтовых баркасов и барж.

– Тимофей Васильевич, вы что, действительно думаете, что все японцы в Благовещенске работают на разведку? – усмехнулся поручик Чижов.

– Александр Павлович, я бы очень хотел ошибиться, но боюсь, что в основном это так. Понимаете, у японцев другой менталитет. Для них сотрудничество с офицерами Генерального штаба – это честь. В отличие от наших подданных, которые не особо идут на контакт с офицерами отдельного корпуса жандармов… – я отхлебнул чая, глядя на скривившиеся физиономии Савельева и Чижова, и продолжил: – Не удивлюсь, что в Благовещенске кроме японских фотографов на разведку работают и парикмахеры, и содержатели определённых домов, вместе с девами, и японские слуги в домах наших старших офицеров и генералов. Рискну предположить, что японская разведсеть в Благовещенске состоит минимум из ста человек и с десяток из них имеют звание не ниже лейтенанта.

– По-моему, вы преувеличиваете, мой друг, – вступил в разговор Савельев. – Нельзя же в каждом подданном микадо видеть шпиона.

– Владимир Александрович, а я не в каждом вижу. Но те, кто может получать информацию из первых рук от наших офицеров, по мне, так наверняка работают на Генеральный штаб Японии или его офицеров. И самое страшное, по вашей же информации о нашем законодательстве, мы с ними ничего не сможем сделать в мирное время. Максимум выслать в Японию.

– А я теперь поддержу господина хорунжего, – произнёс Чижов. – Японцев в Благовещенске проживает не так много, и в отличие от китайцев они не заняты черновой работой. В основном сфера обслуживания, и обслуживания, можно сказать, высшего света, проживающего в городе. Признаться, до слов Тимофея Васильевича я над этим как-то не задумывался. А картинка-то страшная получается, господа.

– Да, картина действительно страшненькая получается, – каким-то отстранённым голосом произнёс Савельев. – В Хабаровке практически у всех офицеров слуги в домах – японцы. У меня у самого гувернантка, которая помогает жене в воспитании нашего трехлетнего сына, – японка. И признаюсь, мне очень нравится её услужливость, чистоплотность и аккуратность. А теперь даже не хочу вспоминать, о чём мы с женой и гостями говорили в её присутствии. Русским она владеет очень хорошо.

– Господа, надо что-то делать! Если Тимофей Васильевич прав, то мы сами наносим себе непоправимый ущерб, – загорячился поручик.

– Господин хорунжий из нас самый близкий к его императорскому высочеству. Вот пускай и донесёт до наместника о состоянии дел в этой области, – грустно произнёс Савельев, будто не веря в положительную реакцию со стороны руководства.

– Расскажу, Владимир Александрович, обязательно расскажу, а точнее доложу, но только после того, как у нас на руках будет хоть какое-то доказательство всех тех измышлений, которые сейчас здесь прозвучали. А для этого нам нужен фотограф. – Я повернулся в сторону поручика. – Александр Павлович, кто из двух русских представителей этой профессии больше подойдёт для нашей миссии? Моишеев или Динесс?

– Моишеев Михаил из мещан, – начал перечислять поручик. – В основном занимается портретами. Одно из старейших ателье города. Такая же аппаратура.

– А у Динесс какая аппаратура? – поинтересовался Савельев.