На пороге Тьмы - Андрей Круз (2010)

Бывший производственный цех действительно имел в дальнем от нас краю нечто вроде «недоэтажа». Лестница наверх, там вроде как просторный балкон, а на нем нечто вроде свежевыложенной кирпичной сторожки с решетками на маленьких окнах.

— Там генератор и рубильник, — добавила она.

— Ты до утра?

— До утра.

— Пустишь погреться?

— Погреться — это как?

— А вот сядем в обнимку и будем гонять чаи. И в подкидного играть.

Она посмотрела на винтовочный ремень на плече, спросила:

— А что с ружжом пришел?

— Мы с Федькой завтра на халтуру с утра пораньше, вот и вооружились.

— Далеко?

— Неблизко вроде как, я плохо пока ориентируюсь, — увернулся я от прямого ответа. — За машиной едем. И послезавтра тоже.

— Куда вам столько?

— Одну нам.

— Вам?

— Нет, именно нам, — уточнил я, пальцем показав, о ком идет речь.

— Надо же, — засмеялась она. — Мужик у меня солидный, при квартире и машине.

— Сопляк, — пренебрежительно высказался я. — У него невеста вообще с самолетом.

— Невеста? Невеста — это хорошо, и насчет самолета верно, — кивнула она с преувеличенной важностью. — Кстати, знакомься, это Коля Гудков, наш второй пилот.

В ангар как раз зашел мужик в кожаном плаще, чистивший сапоги на улице. От него и сейчас расходился запах сапожной ваксы. Он протянул мне крепкую ладонь, я пожал ее:

— Владимир Бирюков.

— Я говорила, — более чем понятно объяснила Настя.

— Я так и подумал, — улыбнулся тот. — Вместе до утра куковать собрались?

— Вышло, что так, — сказала она. — Повезло.

— Я там книг притащил, на шкаф положил, — сказал Коля. — Так что, если лень болтать станет, читайте.

— Откуда?

— Да в Сальцево летал, с Симоновым виделся… помнишь его?

— Этот бывший учитель который? — уточнила Настя.

— Он самый. Они гоняли куда-то к восточному очагу Тьмы за мародеркой — и наткнулись на библиотечный склад. Ну у него душа взыграла, и он чуть не половину грузовика полными собраниями сочинений завалил. В общем, там много всего, покопайтесь.

— Спасибо, Коль. Ты все, закончил?

— Да, покрутил педали до дома, Марта заждалась уже, я пораньше обещал.

— Ну привет ей.

— Обязательно.

Гудков вышел, а Настя прямо за ним заперла гулкую калитку. Затем обернулась ко мне и сказала:

— Ну все, пошли наверх, в ангаре до утра делать нечего и незачем. У нас правила простые — если даже что не так, все равно из будки не высовываться. Если не пожар, конечно.

— Разумные правила, — согласился я. — Телефон-то есть Горсвет вызвать, случись чего?

— Ну а что за аэродром без телефона?

— Стой… — тормознулся я. — Надо было поесть прихватить. Хочешь, сгоняю?

— У меня три бутерброда с собой, а чаю и сахару в караулке на весь город хватит. И сушек мешок. Не достаточно?

— Ну… достаточно, наверное, — согласился я.

— Тогда пошли.

Караулка была небольшой, но вполне удобной. Три небольших окошка на улицу, на три стороны, еще два прямо в ангар. Все в решетках, как здесь и принято. Внутри стол с лампой, два кожаных топчана, шкаф, второй шкаф, поменьше, металлический, в углу маленький керогаз под жестяной, уходящей в стенку вытяжкой, на котором стоял пузатый чайник.

— Все, отрубаем свет, оставляем дежурный, — сказала Настя, открывая щиток на стене.

Я сообразил, что лампы горят, а звука движка не слышно, ну и спросил:

— У вас здесь электричество есть?

— Да, сюда уже дотянули. Генератор есть — там, за дверью, — указала она на невысокую металлическую дверцу в стене. — Но это уже на всякий случай, если проблемы. Электрочайник бы еще достать — вообще замечательно было бы.

— Нет таких?

— Тут электрический утюг — вершина технологического гения, до электрочайников пока не доросли. Кипятильники, правда, делают, но обычно такие, что включил — и пробки перегорели.