Освободительный поход - Александр Михайловский, Александр Харников (2019)

Странный человек этот майор. С одной стороны, посмотришь на него – он наш, советский командир, орденоносец и герой. А с другой стороны, для этих осколков прошлого он каким-то образом тоже оказался вполне своим. Муж бывшей царевны, старый белогвардейский[24] полковник, называет Османова господином майором, а оба их сына, оказавшиеся датскими офицерами, по-старорежимному щелкают перед ним каблуками, как перед старшим по званию.

Эта семейка оставила у меня какое-то двойственное ощущение. С одной стороны, как говорил майор Османов, до революции за любовь к народу эту женщину с простым русским лицом считали чуть не за большевичку, называли «красной» и, несмотря на ее родство с царем, всячески над ней надсмехались. С другой стороны, после революции она не осталась в СССР, чтобы строить новую жизнь (раз уж она была такой «красной»), а сбежала за границу, и ее сыновья стали не командирами РККА, а офицерами датской армии.[25]

Оказывается, после того как Дания капитулировала перед Германией, сыновья бывшей царевны взяли на службу отпуск и теперь постоянно пребывали с семьей. Вот они-то и сказали мне, что датская армия воевать не будет ни за, ни против немцев. Те, кто хотел воевать за них, уже записались добровольцами в датский легион СС, отправились к нам на Восточный фронт, и погибли там почти все. А остальные делать этого не намерены. Да, они ходят на службу и отбывают на ней положенное время, но желания сражаться и погибать хоть за что-то или кого-то не испытывают и хотят, чтобы их оставили в покое.

Какая-то несерьезная была у них тут оккупация… Но теперь все поменялось. Мы научим этих датчан, как надо любить свою Родину. Повыловим всех – и тех, кто просто прислуживал немцам, и тех, кто воевал против Красной армии. Кстати, майор Османов рассказал, что к нему уже подходили «добрые самаритяне» из местных и указывали, в каких именно домах скрываются местные нацисты и их ближайшая родня. Такие уж тут нравы.

Разбитые и вытесненные из Копенгагена немецкие подразделения, мелкие группы и отдельные солдаты стали появляться в окрестностях Боллерупа уже после полудня. Но, большинство из них, поняв, что путь к отступлению отрезан, бросали оружие и поднимали руки. И лишь некоторые отчаянные пытались прорваться дальше на запад. Но это уже было бессмысленное сопротивление, которое пресекалось самыми жесткими мерами.

* * *

1 ноября 1942 года, Вечер. Третий рейх, Бавария, резиденция Гитлера «Бергхоф».

Получив известие о внезапном захвате Копенгагена русским десантом, фюрер предсказуемо впал в состояние неконтролируемой ярости. Он уже знал, что датские части, расквартированные на острове Зеландия, не оказали русским ни малейшего сопротивления, в результате чего защищать датскую столицу от большевистских головорезов пришлось единственному немецкому пехотному полку, который в результате подвергся полному разгрому и уничтожению.

Именно в тот день, когда пал Копенгаген, обосновавшаяся на шведских аэродромах большевистская авиация приступила к систематическим налетам на Киль, Бремен, Гамбург, Штеттин, а также с помощью управляемых планирующих бомб серьезно повредила Кильский канал, сделав невозможным использование этого важнейшего гидросооружения в течение длительного времени. Вполне очевидно, что удар по германской портовой инфраструктуре Балтийского и Северного морей и Кильскому каналу наносился в интересах русского Балтийского флота. Теперь, овладев Датскими проливами, большевики могли по отдельности уничтожать немецкие силы на Балтике и в Северном море, а также пресекать для Третьего рейха все прибрежные перевозки в этом районе, в том числе и возможность переброски морским путем войск, оружия и боеприпасов.

Но это было не все. Гораздо опаснее оказалось то, что после завершения боев в Норвегии и последующей перегруппировки сил в непосредственной близости от территории Германии должна была оказаться мощная армейская группировка большевиков.