Долг офицера - Валерий Шмаев (2018)

Справа бежала невысокая худенькая светловолосая девчонка, в мужских штанах и короткой мужской майке, открывающей тоненькие руки, беззащитную шею и девичью грудь. Была она настолько красива и выглядела столь невинно, что часовой от волнения облизал потрескавшиеся губы. Рядом с ней бежала высокая, статная, красивая еврейка в порванной на груди ночной рубашке и с длинными, черными как смоль, растрепанными волосами. Третья тоже еврейка, чуть ниже, в юбке и белой нательной мужской рубахе, изорванной чуть ли не в лоскуты, отчего в прорехи просматривалось потрясающее тело молодой женщины. Четвертая совсем юная, тоже худенькая, в простом ситцевом платье, разорванном спереди почти до пояса.

Все три еврейки были жутко избиты. На шеях у всех были накинуты веревочные петли, а концы веревок были закреплены на мотоцикле. В руках девчонки держали такую же березку, что стояла недавно у дороги, только немного короче и с необрубленной кроной, и казалось, что эта безумно красивая четверка тащит мотоцикл.

Около шлагбаума собрались все, даже толстый ленивый Ганс вытащил свою задницу из недр русского броневика, где он вольготно проспал весь день. Все громко переговаривались, предвкушая незапланированную потеху. Метров за тридцать до шлагбаума из коляски поднялся в рост высокий русский полицейский в расстегнутом на груди мундире и, держа в руках здоровую стеклянную бутыль самогона, закричал.

– Герр офицер! Битте, презент! – Не удержавшись на ногах, полицейский покачнулся и тяжело свалился обратно в коляску, скрывшись за спиной высокой еврейки. Солдаты оживились еще больше. Неожиданно за семь или восемь метров до шлагбаума блондинка споткнулась и, увлекая за собой остальных девчонок, растянулась на дороге прямо перед неожиданно остановившимся мотоциклом.

Кинжальный огонь немецкого ручного пулемета, установленного в коляске, и двух русских автоматов, открывших огонь в упор, во фланг, прямо с поста, не оставил отделению ни единого шанса. Как только стихли выстрелы, из-за поворота появились три грузовика и шустро попылили в сторону поста.

Если бы хоть кто-нибудь понимал, что мне стоило уговорить девочек! Сдались они только на раненом. Мы реально на руках его бы не унесли. Можно было попробовать прорваться обратно, по дороге на Освею, но сколько бы нас осталось в живых, одному богу известно. Еще один вариант – попробовать вырезать пост ночью, но это не упившаяся маршевая часть, эти солдаты будут тащить фишку просто из чувства самосохранения. Да и пройти ночью эту деревню будет сложно. Без выстрелов мы немцев не уберем, а прорываться с боем – это все равно что с боем брать Освею. А вот такой простенький цирк не ждал никто, хотя все наши морщились, а новички брезгливо кривились. Не знаю, как кому, а мне лично наплевать. Мне необходимо сохранить их живыми, привести, куда запланировал, научить убивать и выживать, и брезгливости здесь места нет. Понадобилось бы, снял бы с себя штаны и на четырех точках поскакал перед мотоциклом.

Зато теперь у нас есть броневик. Теперь мы пойдем по дорогам спокойно и абсолютно беспроблемно, и пусть попробуют нас остановить. Нагрел меня полицай, про пулемет рассказал, а про орудие нет. Вот это подарок так подарок. Вернуться и убить его еще раз, что ли? Никифоров уже пятнадцать минут лазает по броневику и восхищенно, как белка, цокает языком, пока остальные занимаются привычной работой, подключив заодно и новичков. Два пулемета, орудие, полные баки, полный боекомплект, завелся в полпинка. Песня! Ну, твари, держитесь. Устрою я вам небо в алмазах.

Отделение тоже не разочаровало. Все то же самое, только больше автоматов и пистолетов, видно, оружие экипажа броневика. Пять автоматов и пулемет, семь винтовок и семь пистолетов, полно боеприпасов и гранат, медицинские сумки, снаряжение и, разумеется, продукты. Еще и полевой телефон, который я с благодарностью принял. Распихивать только все это хозяйство придется валом, мы и так загружены по самое не балуйся.