Запрет на вмешательство - Макс Глебов (2019)

Мы побежали вправо, вновь спустились в балку и быстро взобрались на соседний холм. Эта позиция оказалась менее удобной, но зато теперь я видел расчет третьего миномета противника. Плужников зарядил и отдал мне мою винтовку, забрав назад свою.

Я сделал еще два быстрых выстрела, и подбирающаяся к нашей позиции немецкая цепь окончательно лишилась огневой поддержки. Бойцы старшего лейтенанта оживились, и открыли по противнику более интенсивный и прицельный огонь, насколько это было возможно имеющимися у них средствами, а немцы, наоборот, несколько замешкались из-за резкого изменения обстановки.

Я помнил, что у противника есть еще, как минимум, один пулемет на третьем мотоцикле, но где он сейчас, я не видел, даже используя панораму со спутника. За поворотом дороги, не подставляясь под наш огонь, остановились три грузовика. Из двух из них сейчас выпрыгивали немецкие пехотинцы и подгоняемые лающими командами унтеров, бежали прямо через лес на помощь своим товарищам.

Я сделал еще несколько выстрелов, стремясь добавить неразберихи в боевые порядки противника.

– Товарищ сержант, надо срочно уводить людей, пока немцы не перегруппировались и не пришли в себя. У нас много раненых. Это лучший момент для отхода – потом не оторвемся.

Плужников бросил на меня быстрый взгляд и открыл было рот для очередной отповеди в духе приведенной ранее цитаты из устава, но реальность жестокого боя, видимо, все же сместила что-то в его явно неглупой голове и вместо очередной трескучей фразы он буркнул только: «Нужно доложить командиру», и начал пригнувшись спускаться с холма.

И тут случилось то, во что я старался не верить, но чего все равно где-то внутри боялся. Внизу, на наших позициях, грянуло нестройное «Ура!» и человек пятьдесят красноармейцев – все, кто еще мог стоять на ногах – рванулись во главе со старшим лейтенантом в контратаку. Меньше чем у половины из них были винтовки. Остальные сжимали в руках камни, а кто-то и просто бежал навстречу врагу с пустыми руками, помогая себе лишь яростным криком.

– Зачем?!!! – у меня просто не хватало слов, чтобы выразить свое возмущение и непонимание, но теперь мне ничего не оставалось, кроме как поддержать огнем эту самоубийственную контратаку.

От леса вновь ударили пулеметы, да не один, а сразу три. Видимо, немцы из грузовиков принесли их с собой. А я, наивный, думал, как мне объяснить Плужникову и Федорову, что если мы даже отобьемся от немцев сейчас, нас через полчаса накроют артиллерией или обойдут с флангов, а скорее и то и другое вместе. Не обойдут, и не накроют. Некого будет обходить и накрывать.

Я стрелял с максимальной скоростью, которую мог выжать из «мосинки» и одновременно орал ушедшему вниз сержанту, чтобы он вернулся и принес патроны, но, похоже, Плужников меня не слышал.

Через минуту мой невеликий боезапас иссяк, а у немцев все еще оставался один пулемет, и вновь захлопала пара пятидесятимиллиметровых минометов. Из тех, кто поднялся в почти мгновенно захлебнувшуюся контратаку, под прикрытие насыпи смогли вернуться человек десять, но и там уже рвались мины, хорошо хоть не очень густо.

Немцы, воодушевленные своим успехом, вновь двинулись вперед. С нашей стороны по ним больше никто не стрелял. И тут я увидел сержанта. Плужников пытался остановить бегущих к балке красноармейцев, но у людей больше уже не было никаких моральных сил продолжать сражаться. Избиение на неудачной позиции и последовавшая за этим совершенно непродуманная и неподготовленная контратака сломили их боевой дух и волю к сопротивлению.

Все закончилось очень быстро. Немецкие солдаты добрались до железной дороги, остановились, перебросили через пути десяток гранат, дождались взрывов и рывком преодолели насыпь. Живых на бывшей позиции нашего отряда, похоже, не осталось. Спастись смогли только те красноармейцы, кто успел добежать до балки.

Глава 5