Начало - Игорь Валериев (2019)

Дальнейшие сигналы Вовки Лескова с позывным или прозвищем «Леший», так как был он в учебном отделении лучшим следопытом и охотником, подтвердили мои опасения: «Ребенок», «Один», «Мужчина», «Пять», «Убиты». Характерный жест по горлу Вовка изобразил как-то чересчур резко. В этот момент к нему подъехал Петька и, спрыгнув с коня, зашел в кустарник, через мгновение вывалился оттуда, согнувшись пополам, меча перед собой съеденный завтрак. В отличие от покрасневшего Лескова, Петька Данилов лицом был бел, как его белокурые волосы. Похожий на скандинава, он в отделении получил позывной Дан, от данов – названия древнего германского племени, населявшего нынешнюю Швецию и Данию. И фамилия Данилов начиналась так же.

По моему требованию все в отделении получили свои позывные. Объяснил я это тем, что в бою по фамилии, да и по имени долго обращаться, поэтому необходим позывной максимум из пяти букв, а лучше из двух-трех. Хотя общения по рациям в ближайшие лет сорок не предвиделось, но практика показывала, что прозвища во время наших совместных занятиях у казачат все равно возникнут, поэтому лучше возглавить этот процесс, обозвав прозвища-клички позывными. Так я стал Тоха – от Тимохи. Кто-то из казачат предложил мне позывной Ермак, но я отказался, сказав, что рановато мне такой почетный позывной носить. Остальные казачата также подобрали себе позывные. Ромка стал Лисом из-за своих рыжих волос, да и хитростью его бог не обидел, Верхотуров Антип получил позывной Тур, старший второй тройки Колька Пошивалов – Шило, Раздобреев Савватей по своему имени – Сава, Савин Евгений из-за своего умения отлично видеть в темноте получил позывной Сыч. Жора Шохирев стал «Шахом» и командиром третей тройки, в которую вошли Филинов Устин с позывным Ус и Чупров Феофан, или Чуб (оселедец у запорожских казаков назывался «чуприна», «чупра», «чуб»).

Два раза квакнув – все-таки рядом с рекой находимся, – я привлек внимание Антипа, который уже добрался до середины брода. Показав Туру знаком, чтобы он возвращался, а Ромке и второй тройке подав рукой назад знак «Стой», направил своего Чалого к Лескову и Данилову, которые остались стоять с лошадями в поводу у зарослей.

– Что здесь, Леший? – спросил я Вовку, спрыгивая с коня.

– Женщина с ребенком и пятеро мужчин. Все убиты и обобраны. Судя по следам, убиты сегодня утром.

Вовка отвечал рублеными фразами, сжимая руками цевье и шейку приклада винтовки так, что побелели костяшки. Дан к этому моменту опустился на колени и продолжал блевать уже только тягучей слюной.

– Пойду посмотрю, – я раздвинул заросли кустарника и прошел по протоптанной Вовкой и Петькой тропке.

Да! Картина Репина «Приплыли». Точнее, Льва Соловьева «Монахи. Не туда заехали». На примятых стеблях таволги в ряд лежали обнаженные женщина с ребенком и пятеро мужчин. Женщина лет тридцати, точнее возраст было определить трудно из-за искусанных губ и застывшего на лице выражения муки и боли. Голубые глаза незряче смотрели в чистое небо, роскошные вьющиеся каштановые волосы сбились в колтун с ветками, листвой и сухой травой. Тело женщины было полностью обнажено. Низ живота и внутренняя сторона бедер были все в крови. Огромное количество синяков по всему телу. Каких-либо других повреждений, которые могли привести к смерти, даже перевернув женщину на бок и осмотрев ее со спины, я не обнаружил. Насиловали, долго, со вкусом, до ее кончины, вернее всего сердце не выдержало, подумал я.

Рядом с женщиной застыло тело девочки лет десяти, судя по цвету волос и глаз, ее дочери. Девочка была полностью обнажена, детское тельце все в синяках, а низ живота и бедра также в крови.

«Суки! Твари! Уроды!» И другая трехэтажная латынь металась у меня в голове. Найду, зубами рвать буду! Господи, не допусти, чтобы с моей сестренкой Аленкой такое же было два года назад. «Господи, не допусти!» – думал я, закрывая глаза девочки, на лице которой застыло выражение удивления. Потом закрыл глаза ее матери.