Немцы нас не беспокоили, и через три часа мы без приключений вернулись на аэродром. Как сказал мне Судоплатов, труднее всего ему было убедить Берию выпустить меня из здания на Лубянке. Помогло лишь то, что кроме меня, Павла Анатольевича, и самого наркома об операции никто не знал, так что утечки информации можно было не опасаться. Как оказалось, это было большим заблуждением и очередной недооценкой противника.

Меня встречали прямо у самолета, и к моему удивлению это был не Судоплатов, а едва знакомый мне капитан госбезопасности, которого я несколько раз встречал в коридорах здания на Лубянке.

К самолету уже спешили техники, и что-то в их команде мне сразу не понравилось. Двое явно давно друг друга знали, шли уверенно, и старший лейтенант Калина приветственно махнул им рукой. Третий техник двигался чуть в стороне – вроде и с ними, но как-то отдельно. Этот персонаж, похоже, очень старался остаться незамеченным, и вычислитель неуверенно очертил его контур тонким оранжевым пунктиром, привлекая мое внимание к необычно ведущему себя человеку.

– Старший лейтенант госбезопасности Нагулин? – спокойным уверенным голосом спросил подошедший ко мне капитан. Лицо его не выражало ни угрозы, ни напряжения, но легкий зуд за ухом и мигающий красный контур вокруг фигуры капитана подсказали мне, что не только меня напрягает происходящее. Вычислитель тоже считал ситуацию опасной.

– Так точно, – ответил я, переводя импланты в максимальную степень готовности. Увернуться от пули в таком состоянии я бы, конечно, не смог, но вот уйти от удара ножом или выбить у противника пистолет до того, как он успеет выстрелить…

– Капитан госбезопасности Чижов. Думаю, вы меня помните – встречались на Лубянке. Товарищ Судоплатов срочно вызван к наркому. Он поручил мне встретить вас и доставить в Управление. Собранные вами данные нужно немедленно обработать и нанести на карту.

Я лихорадочно прокручивал в голове возможные варианты действий. Капитан мне решительно не нравился, и я уже почти не сомневался, что именно он и является той самой крысой, которая слила информацию о нашей поездке на полигон и организовала засаду на пути колонны.

Сообщник капитана переместился мне за спину, но близко не подходил, опасаясь, видимо, все еще находившихся у самолета старшего лейтенанта и его подчиненных.

Можно было, конечно, просто вырубить их обоих и объявить шпионами, но предсказать, как на это отреагируют окружающие, я бы не взялся. Все-таки нападение на старшего по званию… Но и идти с ним тоже не следовало – в машине у капитана могли быть еще сообщники.

– Товарищ капитан госбезопасности, я вас почти не знаю. Предъявите, пожалуйста, документы.

– Бдительный, значит, – с легким недовольством проворчал капитан, доставая удостоверение.

Как я и предполагал, оно оказалось в полном порядке.

– Операция секретна, и товарищ комиссар госбезопасности третьего ранга ничего не говорил мне о расширении круга привлеченных к ней лиц. Если у вас нет письменного приказа за подписью товарища Судоплатова, я не могу пойти с вами.

– Здесь посторонние, – кивнул Чижов в сторону техников и экипажа старшего лейтенанта Калины, – Я все объясню вам в машине.