Приключения Гекльберри Финна - Марк Твен (2007)

Вечером у них был званый ужин, и опять пришли те же гости, что и утром, а я стоял за стульями короля и герцога и прислуживал им, а остальным прислуживали негры. Мэри-Джейн сидела на хозяйском месте, рядом с Сюзанной, и говорила всем, что печенье не удалось, а соленья никуда не годятся, и куры попались плохие, очень жесткие, – словом, все те пустяки, которые обыкновенно говорят хозяйки, когда напрашиваются на комплименты; а гости отлично видели, что все удалось как нельзя лучше, и все хвалили, – спрашивали, например: «Как это вам удается так подрумянить печенье?», или: «Скажите, ради бога, где вы достали такие замечательные пикули?» – и все в таком роде; ну, знаете, как обыкновенно за ужином – переливают из пустого в порожнее.

Когда все это кончилось, мы с Заячьей Губой поужинали в кухне остатками, пока другие помогали неграм убирать со стола и мыть посуду. Заячья Губа начала меня расспрашивать про Англию, и, ей-богу, я каждую минуту так и думал, что того и гляди проврусь. Она спросила:

– Ты когда-нибудь видел короля?

– Какого? Вильгельма Четвертого? Ну а то как же! Он ходит в нашу церковь.

Я-то знал, что он давно помер, только ей не стал говорить. Вот, после того как я сказал, что он ходит в нашу церковь, она и спрашивает:

– Как? Постоянно ходит?

– Ну да, постоянно. Его скамья как раз напротив нашей – по другую сторону кафедры.

– А я думала, он живет в Лондоне.

– Ну да, там он и живет. А где ж ему еще жить?

– Да ведь ты живешь в Шеффилде!

Ну, вижу, я влип. Пришлось для начала прикинуться, будто бы я подавился куриной костью, чтобы выгадать время, – надо же придумать, как мне вывернуться! Потом я сказал:

– То есть он ходит в нашу церковь всегда, когда бывает в Шеффилде. Это же только летом, когда он приезжает брать морские ванны.

– Что ты мелешь, ведь Шеффилд не на море!

– А кто сказал, что он на море?

– Да ты же и сказал.

– И не думал говорить.

– Нет, сказал!

– Нет, не говорил!

– Сказал!

– Ничего подобного не говорил.

– А что же ты говорил?

– Сказал, что он приезжает брать морские ванны – вот что я сказал.

– Так как же он берет морские ванны, если там нет моря?

– Послушай, – говорю я, – ты видала когда-нибудь английский эль?

– Видала.

– А нужно за ним ездить в Англию?

– Нет, не нужно.

– Ну так вот, и Вильгельму Четвертому не надо ездить к морю, чтобы брать морские ванны.

– А откуда же тогда он берет морскую воду?

– Оттуда же, откуда люди берут эль: из бочки. В Шеффилде во дворце есть котлы, и там ему эту воду греют. А в море такую уйму воды не очень-то нагреешь, никаких там приспособлений для этого нет.

– Теперь поняла. Почему же ты сразу не сказал, только время даром тратил.

Ну, тут я понял, что выпутался благополучно, и мне стало много легче и веселей. А она опять пристает:

– А ты тоже ходишь в церковь?

– Конечно, постоянно хожу.

– А где ты там сидишь?

– Как где? На нашей скамейке.

– На чьей?

– На нашей, то есть твоего дяди Гарви.

– На его скамье? А зачем ему скамья?

– Затем, чтобы сидеть. А ты думала – зачем?

– Ишь ты, а ведь я думала, что его место на кафедре.

Ох, чтоб ему, я и позабыл, что он проповедник! Ну, вижу, опять я засыпался; пришлось еще раз давиться куриной костью и опять думать. Потом я сказал:

– Что же, по-твоему, в церкви бывает только один проповедник?

– А на что же больше?

– Как! Это чтобы королю проповедовать? Ну, знаешь ли, я таких, как ты, еще не видывал! Да их меньше семнадцати не бывает.

– Семнадцать проповедников! Господи! Да я бы ни за что не высидела столько времени, даже для спасения души. Это их в неделю всех не переслушаешь.

– Пустяки, они не все в один день проповедуют, а по очереди.

– А что же тогда делают остальные?