Любовник смерти - Борис Акунин (2006)

– Так порешат они друг друга! – ахнул Сенька. – Порежут, постреляют.

– Нельзя, закон запрещает. Ребра поломают или башку кому пробьют, но не боле того. С оружием на стык идти нельзя, Обчество этого не дозволяет.

В пятом часу пришли посредники от Обчества, два спокойных, медлительных “деда” из уважаемых воров. Назвали место для стыка – Коровий луг в Лужниках – и время: ровно в семь. Ещё сказали, Упырь желает знать, всей ли ему колодой приезжать или как.

“Дедов” посадили в передней комнате чай пить, ответа ждать, а сами столпились у Князя вокруг стола. Даже Боцман с улицы прикатил, боялся, обойдут его.

Небось первый крикнул:

– Все пойдём! Наваляем упырятам, будут помнить. Князь на него шикнул:

– Ты думай, башка, потом говори. У нас дама есть? Нету. Смерть же с нами на Коровий луг махаться не поедет?

Все поулыбались шутке, стали ждать, чего Князь дальше скажет.

– А у Упыря дамой – Манька Рябая. Она в прошлый год двух легавых лбами стукнула так, что не встали, – продолжил Князь, полируя щёточкой ногти. Он сидел нога на ногу, слова ронял неспешно – наверно, уже видел себя тузом.

– Знаем Маньку, женщина основательная, – подтвердил Боцман.

– Та-ак. Дальше глядите. Вот ты, Боцман, не в обиду сказать, калека. Какой от тебя на стыке прок?

Боцман запрыгал на своих обрубках, заволновался:

– Да я… Вон колотушкой как приложу – всякий напополам согнётся. Князь, ты ж меня знаешь!

– Колотушкой, – передразнил Князь, откусывая заусенец. – А у Упыря девяткой Вася Угрешский. Много ты против него своей колотушкой намахаешь? То-то.

Боцман закручинился, захлюпал.

– Теперь шестёрку взять, – кивнул на Кильку старшой. Тот вскинулся:

– А чё я-то?

– А то. У них шестёркой Дубина. Он кулачищем гвоздь четырехвершковый в бревно забивает, а тебя, Килька, соплей перешибёшь. И что у нас, господа фартовые, выходит? А то выходит, что ихняя колода на стыке забьёт нашу как Бог свят. А после скажут, что Князь при всей колоде был, не станут разбирать, кто там малый, кто убогий, а кого вовсе не было. Скажут-скажут, – повторил Князь в ответ на глухой ропот.

Тихо стало в комнате, скушно.

Сенька в самом уголке сидел, боялся – не погнали бы. Что на стык не возьмут, его не сильно печалило. Не большой он был любитель кулаками махать, да ещё против настоящих бойцов. Порвут недоростка и в землю утопчут.

Князь на ногти полюбовался, ещё один заусенец откусил-выплюнул.

– Зовите “дедов”. Я решаю. И молчок мне, не вянь-кать.

Килька сбегал за посредниками. Те вошли, встали у порога. Князь тоже поднялся.

– На стык вдвоём идти, такое моё мнение. – Посмотрел весело, чубом тряхнул. – Королю и ещё одному, кого король выберет. Так Упырю и передайте.

Очко на эти слова зевнул, прочие насупились. Но ни слова сказано не было – видно, перед чужими собачиться нельзя, подумал Сенька.

Но и когда “деды” ушли, лаю не было. Раз Князь решил, значит всё.

Килька Сеньке мигнул: выдь-ка.

В колидоре зашептал, шмыгая носом:

– Я то место хорошо знаю. Там сарайчик есть, сховаться можно. Айда засядем!

– А если увидят?

– На ножи поставят, как пить дать, – беззаботно махнул Килька. – У нас с этим строго. Да не пузырься, не увидят. Говорю, сарайчик важнеюший. В сено зароемся, никто не допрёт, а нам всё-будет видать.

Сеньке боязно стало, замялся. А Килька сплюнул на пол и говорит:

– Гляди, Скорик, как хочешь. А я побегу. Пока они телятся, поспею раньше.

Пошёл с ним, конечно, Сенька – куда деваться. Не девка ведь трусить. Да и посмотреть хотелось: шутка ли – настоящий фартовый стык, где решится, кому на Москве тузом быть. Многие ль такое видали?