Происхождение - Дэн Браун (2018)

– Что вы имеете в виду?

– Начать с того, что мое настоящее имя не Уинстон, а Арт[17].

– Экскурсовод по имени Арт! – рассмеялся Лэнгдон. – Вполне естественно, что вы поменяли имя. Рад познакомиться, Арт.

– И еще. Когда вы спросили, почему бы гиду просто не ходить рядом, я объяснил, что мистер Кирш хотел уменьшить количество людей в залах. Но это не вся правда. Есть еще одна причина, почему мы общаемся с помощью гарнитуры. – Он сделал паузу. – Дело в том, что я физически не могу ходить.

– О, простите. – Лэнгдон представил колл-центр, несчастного молодого человека в инвалидной коляске, и ему стало неловко, оттого что Арту приходится все это рассказывать.

– Не надо меня жалеть, профессор. Поверьте, ноги мне ни к чему. Понимаете, я вообще выгляжу не так, как вы меня представляете.

Лэнгдон замедлил шаг.

– Что вы имеете в виду?

– Арт – не от слова «искусство», а от слова «искусственный»[18], хотя мистер Кирш предпочитает термин «синтезированный». – На мгновение повисла пауза. – Дело в том, профессор, что сегодня весь вечер вы беседовали с «синтезированным экскурсоводом». Проще говоря – с компьютером.

Лэнгдон невольно огляделся по сторонам:

– Это что, розыгрыш?

– Отнюдь. Я вполне серьезно. Эдмонду потребовалось около десяти лет и порядка миллиарда долларов, чтобы столь серьезно продвинуться в области создания искусственного интеллекта. И сегодня вы одним из первых оценили плоды этих усилий. Весь тур провел для вас «синтезированный экскурсовод». Я не человек.

Лэнгдон не сразу смог поверить в то, что услышал. Прекрасная дикция, естественные интонации. Если исключить странноватый смех, Лэнгдон никогда не сталкивался с таким приятным собеседником. А добродушный юмор и тонкое понимание произведений искусства…

Надо мной проводят эксперимент, подумал Лэнгдон, оглядываясь в поисках скрытых видеокамер. Похоже, он невольно стал частью произведения «экспериментального искусства» – персонажем хорошо срежиссированной пьесы из театра абсурда. Я для них как крыса в лабиринте.

– Мне все это не очень нравится, – громко произнес Лэнгдон, и голос его эхом разнесся по огромному пустому залу.

– Простите, – сказал Уинстон. – Вас можно понять. Я допускал, что вам трудно будет это переварить. Теперь ясно, почему Эдмонд попросил привести вас сюда, где никого нет. Кстати, другие гости ни о чем не подозревают.

Лэнгдон снова осмотрелся, словно хотел убедиться, что он один в этом огромном зале.

– Как вам несомненно известно, – уверенно продолжил Уинстон, не обращая внимания на растерянность Лэнгдона, – человеческий мозг – бинарная система: синапсы находятся либо в пассивном состоянии, либо в возбужденном, как «переключатели» в компьютере, – либо включен, либо выключен. В мозгу больше ста триллионов «переключателей». Так что проблема создания искусственного мозга не в новых технологиях, а в масштабности системы.

Лэнгдон едва его слушал, двигаясь в направлении стрелки под надписью «Выход», которая указывала в дальний конец зала.

– Профессор, я понимаю, вас смущает, что мой «человеческий» голос сгенерирован машиной, но, поверьте, это самая простая задача. Более или менее сносно человеческую речь может имитировать простая электронная книжка за девяносто девять долларов. А Эдмонд вложил в этот проект миллиарды.

Лэнгдон остановился.

– Если ты компьютер, скажи: какой был промышленный индекс Доу – Джонса при закрытии торгов двадцать четвертого августа одна тысяча девятьсот семьдесят четвертого года?

– Это была суббота, – мгновенно прозвучал ответ. – Торги не проводились.

Лэнгдон почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Он специально назвал эту дату. К тому же этот день навсегда остался у него в памяти. В ту субботу у его лучшего друга был день рождения, и он до сих пор помнил вечеринку у бассейна. Хелен Вули была в голубом бикини.