Нож - Ю. Несбё (2019)

Харри услышал, как эксперт по трехмерному анализу шепотом поговорил с кем-то, прежде чем продолжить беседу.

– Рост и ширину плеч человека, входящего в дом, определить сложно, поскольку он сгорбился, – сказал Фройнд. – Но предположительно – подчеркиваю, лишь предположительно – человек, выходящий из дома, если считать, что он стоит в дверном проеме в полный рост и на его обуви нет платформы или чего-то подобного, имеет рост в диапазоне от метра девяноста до метра девяноста пяти. Можно также предположить, исходя из силуэта автомобиля и расстояния между сигналами торможения и фонарями заднего хода, что марка машины – «форд-эскорт».

Харри сделал вдох:

– Спасибо, Фройнд. В общем-то, это все, что мне надо было знать. Отдыхайте спокойно, дело больше не срочное. Пожалуй, на этом вообще можно остановиться. Пришлите мне карту памяти и счет-фактуру по обратному адресу, указанному на конверте.

– Лично вам?

– Да, так проще. Мы свяжемся с вами, если нам потребуется что-либо уточнить.

– Хорошо, Холе, как скажете.

Харри отсоединился.

Выводы эксперта по трехмерным изображениям лишь подтверждали то, что Харри и так знал. Он увидел картину, когда сидел в кресле у Столе Эуне. Теперь он вспомнил все.

Глава 36

Белый «форд-эскорт» был припаркован в Берге. Облака проносились по небу, словно бы в панике сбегая от чего-то, но ночь еще не начала сдавать свои позиции.

Харри Холе прислонился головой к лобовому стеклу, ледяному и влажному. Ему захотелось включить радиостанцию «StoneHardFM», врубить на полную катушку хард-рок, на несколько секунд освободить сознание. Но нет, нельзя, ему надо думать.

Это просто невероятно. Не то, что он внезапно вспомнил, а то, что ему удавалось не помнить, держать воспоминания на расстоянии. Казалось, что слова Столе о гостиной и люстре в форме буквы «S», звук имени Ракели раскрыли ему глаза. И в ту же секунду он ясно увидел все, абсолютно все.

Стояла ночь, он проснулся, глядя прямо на хрустальную люстру. И сообразил, что вернулся в гостиную дома на улице Хольменколлвейен. Но не понял, как он там оказался. Свет был приглушен – так Харри с Ракелью всегда делали, когда оставались вдвоем. Он почувствовал, что его рука лежит в чем-то мокром и липком. Харри поднял ее. Кровь? Потом он повернулся. Повернулся и посмотрел прямо ей в лицо. Она совсем не казалась спящей. Было похоже, что она смотрит на него пустыми глазами. Или потеряла сознание. Вернее, мертва. Ракель лежала в луже крови.

Харри сделал то, что обычно используется в качестве метафоры, – ущипнул себя за руку. Вонзил ногти в руку со всей силы в надежде на то, что боль смоет это зрелище, он проснется, вздохнет с облегчением и поблагодарит Бога, в которого не верил, за то, что все это оказалось лишь ночным кошмаром. Он даже не пытался реанимировать Ракель: Харри повидал слишком много мертвецов и знал, что все кончено. Все выглядело так, словно ее закололи ножом, фирменная кофта пропитана кровью, потемневшей вокруг ран на животе. Но умерла она от удара в шею. Смертельный удар, нанесенный человеком, который знал, куда бить. Как он сам.

Неужели это он убил Ракель?

Харри оглядел комнату, пытаясь обнаружить признаки того, что дело обстоит иначе.

Однако их не нашлось. Никаких следов постороннего нет. Только он и она. И кровь. Или?..

Он встал на ноги и, пошатываясь, направился к входной двери.

Она была заперта. Если кто-то был здесь и ушел, он должен был закрыть дверь ключом снаружи. Харри вытер окровавленную руку о брюки и открыл ящик комода. Оба ключа лежали в нем. Ее и его. Тот, что он вернул Ракели однажды днем в ресторане «Шрёдер», когда упрашивал ее позволить ему вернуться, хотя и обещал самому себе никогда этого не делать.

Еще один ключ находился немного южнее Северного полюса, в Лаксэльве, у Олега.